легком. И вдруг воспоминания, от которых он все последние часы пытался оградить себя, стремительной лавиной нахлынули на него. Все началось вчера, в предпраздничный день, двадцать второго февраля, в обед, с просмотра событий на своем сотовом телефоне. Был звонок, оставшийся без ответа. В восемь утра. Кто это, да в такую рань? – недоуменно подумал он. Валентина Петрова. Ее младшему брату он ваял курсовую по программированию на языке Java. Но сейчас, в выходной, да еще накануне праздника, о какой-либо работе ни думать, ни обсуждать совершенно не хотелось. Михаил тогда просто пожал плечами, не став перезванивать. А к вечеру жена позвала его в спальную комнату поговорить, пока дочка играла в зале. Начала издалека – мол, я книжку сейчас читаю, там утверждается, что душа, покидая тело, потом переносится в другое тело… И так далее. Михаил слушал, скучая. А в конце своего длинного, непонятного монолога Аня вдруг произнесла: Валентина не просто так звонила, – сказала она дрогнувшим голосом. – Юра умер. И Михаил тогда сразу как-то ошалел, словно мгновенно очутился в другом мире – из мира тихой, спокойной и размеренной жизни, в мир где умирают, уходят из жизни навсегда. Как же так? Знал ведь его с детства. Собирались завтра вместе семьями отпраздновать 23-е. И вот отметили… И вот уже его нет. И так рано. Да и моложе он был на два года. Что-то черное и гадкое навалилось тогда на Михаила, и чтобы освободиться от этого, чтобы стало легче, он быстро прошел на кухню, открыл холодильник, торопясь, словно мог не успеть к чему-то, достал бутылку водки, быстро налил сто грамм, пытаясь отогнать то черное, что волной захватывало его, выпил, ничего не почувствовал, налил еще, снова выпил. На этот раз стало полегче. Но ненадолго. И когда снова защемило в груди и глаза вдруг начали мокреть, и дочка девяти лет воскликнула с удивлением: Папа, ты плачешь?! Ты же никогда не плакал!!!; он снова достал из холодильника бутылку водки под испуганный голос ребенка: Папа, не пей больше! – Да вот не получается пока… – только и смог ответить он. Выпил, стараясь не глядеть на дочь. Легче стало только когда бутылка закончилась и он упал на кровать и уснул. А на следующий день – похороны. Приехав в траурный зал (за рулем, естественно, была жена), ни на кого не глядя, не ища глазами знакомых, он сразу прошел к гробу, встал рядом, напротив рыдающей Валентины, долго смотрел на Юрия. И в тот момент вдруг понял – поехать на кладбище он просто не сможет – опускание гроба под землю и стук мерзлой земли по деревянной крышке разорвет его сердце. Так же не сможет присутствовать и на поминках. Он не стал подходить к Валентине – что он мог ей сказать в утешение? Да и самому страшно было. «Поехали домой» – сказал он тогда жене, и она все поняла.
А как приехал, сразу же лег на диван, так как чувствовал себя очень плохо, и даже шевелиться не хотелось. Взял первую попавшуюся книгу, стараясь отвлечься чтением. И каждый час мерил давление. И каждый час оно только неуклонно повышалось, несмотря на постоянный прием лекарств. И когда достигло отметки 220 – ужас прочитал он в глазах своей молодой жены. И сам поневоле почувствовал некоторое беспокойство – что-то было не так… Не совсем хорошо. И оба запаниковали.
