Разрешённые и неразрешённые диссонансы. Леонид Васильевич Доброхотов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ посветлело. Вышел на улицу в домашних тапочках, сел на лавочку. Вокруг никого. Тишина. Словно нейтронная бомба уничтожила всё живое. Впрочем, птички поют. Погибли только люди, задушенные своими постельными принадлежностями.

      Он долго сидел и морщился. Его что-то раздражало извне. Что же это? Наконец, он понял. На дереве в трёх метрах от него сидит ворона с поставленной глоткой и нет-нет да каркнет в его сторону.

      Он тяжело поднял на неё глаза. Ах ты зараза… Ворона, расщеперясь на ветке, нагло смотрела на него и, будто бы намеренно издеваясь, ещё противнее раскатила своё «кар-р-р». Нет бы это был благородный ворон, как у Эдгара По! Как бы сейчас хорошо услышать это знаменитое и трагическое never moor! Как бы взметнулась душа от этого «никогда больше» и слилась бы с мировой скорбью! Так нет же! Судьба подсовывает пошлейшую серую ворону, которая, как базарная баба, обвешивает и обсчитывает тебя, может быть, в последние минуты жизни!

      Он схватил валявшуюся палку и в отчаянии запустил ей в птицу. И ведь попал! В юности он неплохо играл в городки и сейчас, видимо, сработала мышечная память. Ворона кувырнулась, как мишень в тире, и шлёпнулась на землю. «Неужели убил?» – ёкнуло в сердце. Он быстро подошёл к жертве, которая лежала на спине лапками вверх. У него промелькнул глупый и неуместный вопрос: «Почему это трупики птиц всегда лежат лапками к верху? Например, кошки и собаки – на боку». Он взял пернатую тушку в ладони и поднёс к лицу. «Вот я уже и начал сеять смерть, подумал он. – Сам умер и по инерции тащу за собой всё живое. Прости, ворона, не хотел».

      Вдруг ворона встрепенулась да как долбанёт его клювом в верхнюю губу. От неожиданности он выронил ожившую тварь, которая как-то боком отбежала от него, забила крыльями и полетела низко и тяжело прочь. Потом она оглянулась в полёте и презрительно каркнула два раза извергу в лицо. И послышалось ему, что это были вроде бы слова never moor. Но больше его поразили не сами слова, а тон, каким они были выкарканы – на, мол, от меня не убудет; тоже мне, трагик нашёлся!

      Он не помнил, как оказался дома – это был, казалось, эффект мгновенной телепортации. В зеркале отражалось какое-то чужое лицо с опухшей губой. Но он узнал себя по глазам, как криминалисты узнают преступника, сделавшего пластическую операцию. Губища отливала синевой, точка эпицентра повреждённого органа кровоточила. А как болит! Хорошо, что глаз не выклевала! Вдруг он замер. Какое это яркое чувство – боль. Он её давно не испытывал. По сравнению с ней бытовая тягомотина, служебные унижения и дрязги – это лишь трение, которое больше противно и муторно, чем больно. От этого постоянно умираешь, но не умрёшь никогда. Вечное умирание? Забавно. Нет, это мне специально по башке, вернее, по губе, дали, мол, живой ты, дурик.

      Глаза в зеркале повеселели, и он громко рассмеялся, тыча пальцем в своё отражение: «Ну, и рожа! А расскажи кому, не поверят!» Он машинально стал набирать номер на мобильнике, но остановился. «Спит? Не спит? Ладно часа через два позвоню».

      Он распахнул окно, из которого в жилище ворвался щебет птиц. Вглядываясь в деревья СКАЧАТЬ