Война за океан. Том первый. Николай Задорнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ гаясь всем телом, словно силясь что-то стряхнуть с себя. Руки гнутся плохо, и «шкура» как задубела. «Как меня нынче одолело, – думает Подобин, – не цинга ли подбирается? Прилег соснуть перед вахтой и заспался». Унтер-офицеру пришлось потрясти Ивана за плечи.

      Салов – низкий и плотный, светло-русый, стрижен ежом, с маленькими карими глазами, с веснушчатым лицом в мелких, частых морщинах. Он попал в экспедицию с брига «Охотск», который разбился здесь, в заливе Счастья, осенью прошлого, 1850 года и вытащен на берег. Команда с тех пор осталась в экспедиции.

      Унтер-офицер не уходил, ожидая, не придется ли еще раз будить.

      В казарме душно и жарко. Два светильника с фитилями в жиру освещают нары со спящими людьми.

      Недавно поужинали, многие улеглись, слышен храп, а иногда стоны. Кости у людей ноют: расчищали пост, откапывали из-под снега пушки и дома, занесенные позавчерашней пургой до крыш. Вокруг поста навалили валы больше чем в сажень.

      У края чисто вымытого и выскобленного ножами стола горит свеча. На чурбане сидит рослый рыжеватый казак Парфентъев в матросской рубахе и шьет себе ичиги. Казаки экспедиции одеты в морскую форму. Парфентьеву завтра ехать на реку Амур через залив и горы прямой дорогой в Николаевский пост. Непрерывно люди назначаются ездить туда и обратно.

      Подальше нары перегорожены холщовыми и цветными занавесками. За ними живут семейные.

      Слышно, скрипит зыбка. Матрена Парфентьева, высокая, худая, изможденная женщина, еще молодая, со скуластым лицом и карими глазами, качает ребенка и то напевает ему песенку, то ругает и грозит выбросить собакам. Старуха-мать толкует с низкорослой смуглой соседкой – женой казака Беломестнова. Иногда в их разговор вмешивается Матрена.

      Еще одна женщина – Алена Калашникова, – крепкая, молодая, со скуластым румяным лицом и коротким прямым носом, домывает пол. Она полуразогнулась, чтобы перевести дух, и обтирает потный лоб сгибом голой до локтя руки, а в другой держит мокрую тряпку над ведром и поглядывает с любопытством, как мучается, не оборя сон, сосед Иван. Она выскребла пол метлой с песком. У печи на веревке сушатся портянки, а на плите рядами, друг на друге, – валенки и торбаса, меховые чулки, ичиги, все ступнями к горячей печке.

      Заметив, что Алена смотрит, Иван Подобин несколько приободрился. Салов пошел дальше.

      Алена, сунув босые ноги в валенки и придерживая на груди концы накинутого на голову платка, подхватила ведро с помоями. В дверях она столкнулась с молодым матросом Фоминым, несшим полную охапку березовых дров. Фомин взглянул на Алену исподлобья. Та прыснула и кинулась в дверь.

      Из-за занавески выглянул муж Алены, матрос Мокей Калашников, назначенный недавно коком. У него черные усы под толстым вздернутым носом и брови черные и мохнатые. Лицо широкое и смуглое. Спросонья Мокей самодовольно и мельком глянул вслед жене, потом перевел взор на Фомина, который, стоя на коленях, укладывал дрова у печки. Обычно суровое лицо Мокея смягчилось и приняло насмешливое и презрительное выражение.

      Иван Подобин нашел на веревке свои портянки, а у печи – валенки и обулся. Надел черную суконную рубаху, а поверх нее – полушубок и подпоясался потуже.

      Вдоль одной из стен – стойка с ружьями. Матрос взял свою кремневку.

      – Иван! – окликнули его с нар.

      Скуластое лицо матроса Конева, старого приятеля и сослуживца, появилось из полутьмы.

      У Конева белесые брови и узкие хитроватые глаза. Подобин и Конев вместе вышли из Кронштадта на бриге «Байкал», под командованием Невельского, побывали в Англии, обошли вокруг Горна, стояли в Южной Америке, справляли Рождество в тот год на Сандвичевых островах у гавайского короля, потом пришли на Камчатку, оттуда пошли на устье Амура, искали вход в реку. Конев, идя тогда на шлюпке, заметил первый, что из бухты несет течение, и так открыли Амур. С тех пор прошло более двух лет, и вот уже вблизи входа в огромный амурский лиман на юге Охотского моря, на песчаной косе, отходящей от материка, Подобин и Конев зимуют на Петровском посту, который ставили здесь сами в день Петра и Павла с капитаном Невельским в прошлом году летом.

      Конев говорит редко, он молчалив и хитроват. Подобин тоже слов на ветер не бросает. Он прямой, бесхитростный.

      – На пост? – хрипло спросил Конев.

      – На пост.

      – Смотри там…

      – Чего смотреть?

      – Пурга кончилась. Как раз пираты нападут… может, рыщут.

      – Какие зимой пираты!

      Конев всегда толкует про опасности, хоть сам и не робкого десятка.

      Подобин присел на сырую от мойки длинную лавку и стал заряжать ружье. Он рослый, видный матрос, с высокой грудью и крепкой шеей. У него крупный нос, густые усы и бакенбарды и высокий лоб над светлыми жесткими СКАЧАТЬ