и радостью ждали день, когда появится наша дочка. В тот вечер, когда начались схватки, он был дома. Он был напуган, мне пришлось успокаивать его, пока ждали скорую помощь. Потом в палате, когда я уже родила, сестра мне сказала: безумный папочка, бегал тут. Волновался. Всех теребил. Я хотела даже поставить ему что-нибудь успокаивающее. Я только улыбалась. И вот светлый, радостный миг, когда дочку принесли ко мне, и она первый раз губками взяла мою грудь. Вот день, когда счастливый и гордый Адам отвез нас домой. Вечерами, когда был дома, он постоянно бегал к колыбели посмотреть, как она спит. Любовался ею и играл с ней. Наблюдал. Для него это был весь мир. Он баловал Кэтрин, постоянно возился с ней. Порой, я даже ревновала его. А порой, просто стояла и любовалась на них. Даже в постели, мне казалось, он больше говорит о Кэтрин, чем о любви ко мне. Но я смирилась с этим. Ведь Кэтрин это же мой ребенок. А Адам, Адам мой большой ребёнок. И вот мы повели Кэтрин в школу. К тому времени мы рассчитались с кредитом и чувствовали себя спокойным и уверенным. Бабушки с дедушками тоже безумно любили внучку. Подарки, прогулки, шалости. Я не видела в этом ничего особенного. Я не поняла тогда как это опасно, что у нас растет большой эгоист, который будет любить, по большому счёту, только себя. Мы купили подержанный автомобиль. Во время отпуска мы ездили по дорогам Америки, останавливались в дешевых моделях, но чувствовали себя настоящими богачами. Я видела, что в глазах Адама любовь ко мне не угасает, а только разгорается с новой силой. Эти двое, дочка и муж, заслонили от меня весь мир, они стали моим воздухом, моим дыханием. Наша дочка подрастала. Она становилась настоящей красавицей. Я думала, что жизнь удалась, но, оказалось, неправа. В то утро Адам чуть дальше задержал свой поцелуй, улыбнулся и сказал: вечером тряхнем стариной, сходим куда-нибудь. В этот день он сорвался с лесов. Адам умер в больнице. Я несколько дней не выходил из комнаты, тупо сидела в кресле. Разум не хотел принимать это горе. Иногда я перебирала его рубашки, прижимала их к лицу. Вдыхала аромат воспоминаний об Адаме. Я думала время притупит эту боль. Но оказалось, она с каждым днем усиливается. Потом я бывала у него на кладбище. Но чаще я ходила на набережную, набережную, по которой бродили мы вместе. В шелесте волн мне чудился его смех. Мне казалось, стоит мне повернуть голову и я увижу его. Порой я брала с собой цветы, и, бредя по набережной, роняла их на мостовую. Потом подставляла лицо, залитое слезами, ветру и мне чудилось, что его рука касается моей щеки. Постепенно дочь отдалилась от меня. Мама, перестань плакать. Ну, нет его. Мир вовсе не сошелся клином на твоем Адаме. Жизнь продолжается. Я, конечно, могла бы покончить со своим одиночеством. Были еще мужчины, которые смотрели на меня с интересом, но не способна была предать его. Днем я убеждала себя, что он просто ушел на работу. Вечерами я говорила, что он пошел принимать душ, сейчас выйдет. А ночью я фактически ощущала, что он здесь, рядом со мной. Постепенно и верно я сходила с ума,
СКАЧАТЬ
