Теория государства. С комментариями и объяснениями (сборник). Платон

Чтение книги онлайн.

      – Есть опасность, – сказал он.

      Обнаружив тут недоумение и припоминая прежние слова, я продолжал:

      – А ведь мы, друг мой, не без причины недоумеваем. Мы отклонились от того образа, который сами предложили.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Мы не заметили, что в самом деле есть характеры, о каких и не подумаешь, а они совмещают в себе эти противоположности.

      – Где же такие характеры?

      – Их можно видеть и в других животных, и не менее в том, которому уподобляли мы стража. Ты, вероятно, знаешь ведь благородных собак: нрав их по природе таков, что с домашними и знакомыми они как нельзя более кротки, а с незнакомыми напротив.

      – Конечно, знаю.

      – Стало быть, это возможно, – сказал я, – и мы не противоречим природе, ища такого стража.

      – Кажется, нет.

      – А кажется ли тебе еще, что тот, кому надобно будет сделаться стражем, должен, кроме гневливости, присоединить к себе и природу философа?

      – Почему? – спросил он. – Я не понимаю.

      – Это ты увидишь также в собаках, – отвечал я, – черта, в животном достойная удивления.

      – Какая?

      – Та, что, видя незнакомого, собака злится, хотя не потерпела от него ничего худого, а к знакомому ласкается, хотя он никогда и никакого не сделал ей добра. Неужели этому ты еще не удивляешься?

      – На это доныне я не довольно обращал внимание, – отвечал он, – а что она точно так делает, явно.

      – Однако ж такое чувство ее природы кажется занимательным и истинно философским.

      – Как это?

      – Так, что дружеское и вражеское лица, – сказал я, – она различает только тем, что первое знает, а последнего не знает: стало быть, отчего бы не приписать ей любознательности, когда домашнее и чужое она определяет знанием и незнанием?

      – Никак нельзя не приписать.

      – Но ведь любознательность и философствование – одно и то же? – спросил я.

      – Конечно, одно и то же, – отвечал он.

      – Поэтому не можем ли мы смело положить, что и человеку, если он с домашними и знакомыми должен быть кроток, надобно иметь природу философскую и любознательную?

      – Положим, – сказал он.

      – Так хороший и добрый страж государства будет у нас человек и философствующий, и гневливый, и проворный, и сильный по природе?

      – Без сомнения, – отвечал он.

      – Пусть же он таким и будет. Но как нам этих людей кормить и воспитывать? И ведет ли нас настоящее исследование к познанию того, для чего предприняты все наши исследования, то есть каким образом в государстве рождается справедливость и несправедливость? Как бы нам в своем рассуждении не опустить чего нужного или не зайти слишком далеко.

      – В самом деле, – сказал брат Главкона, – я ожидаю, что настоящее исследование действительно поведет к этому.

      – Ах, любезный Адимант, – промолвил я, – не оставим дела, хотя оно и довольно длинно.

      – Конечно, СКАЧАТЬ