9-й цех. Виктор Викторович Улин

Чтение книги онлайн.

      – Да нет. Баба одна, из пассажиров. В салоне, эт самое, сережку посеяла и просилась обратно искать.

      – Не баба, а женщина, – строго поправил Фоменко. – Ну, я у Тани узнал, на какую стоянку борт зарулил, сбегал быстренько – точно, лежит под ковриком.

      – С бриллиантом? – хмыкнул Котин.

      – Со стекляшкой. Совсем дешевенькая. Ну, я принес…

      – Слушай, Фоша, – перебил я, представив ситуацию в натуре. – А тебе не приходило в голову проиграть вариант: никакой сережки не окажется, а она пойдет и заявит, что была платиновая с алмазами, да ты спер?

      – Она заплакала, – тихо ответил Фоменко. – Спасибо, говорит, сынок – это мне подарил…

      – Алексей Фоменко – Армия спасения! – ухмыльнулся Котин.

      Лично у меня к пассажирам отношение двоякое. С одной стороны, вся наша система предназначена для их обслуживания; исчезни они, и мы умрем без работы. Но с другой… Откровенно говоря, без них работа шла бы продуктивнее. Пассажир ведь всякий бывает. Летят по разным делам, и характеры у всех разные, некоторый любую дырку ищет, чтобы поскандалить. Главный удар принимают на себя инспектора отдела перевозок – те не очень радушные, всегда готовые наорать для профилактики женщины, что проводят регистрацию – но иногда и на перроне завязываются бои местного значения. Опоздает какой-нибудь олух, потеряется, начнет молча бродить вокруг сателлита, потом вместо выхода вломится к нам в цех – и давай ругаться, что в «Аэрофлоте» порядков нету. Я с пассажирами дел не имею, в моем ведении только техника. А вот Фоша постоянно вступает с ними в нештатные отношения. Подчас даже «грубо нарушает должностные инструкции, вторгаясь в область компетенции отдела перевозок» – как выражается Семеныч, комментируя его выходки; иной раз ему за это нагорает. Но он не сдается; кипит в парне опасный избыток милосердия, требующий приложения – то ли от трудного детства, то ли еще от чего. Я, конечно, человек нормальный, без комплексов, и над Фошиными дурацкими подвигами смеюсь вместе со всеми. Но иной раз в момент наивысшего веселья вдруг натыкаюсь на его укоризненные и печальные, как у сенбернара, глаза под выпуклыми очками, и смех точно рукой снимает И становится вдруг грустно и даже стыдно за себя и за все; и кажется, будто знает он нечто чертовски важное, однако для нас остальных недоступное. И в такие минуты с особой остротой понимаешь, сколь непостигаемо, неисчерпаемо бытие в глубину, и сколь ничтожно тонкий пласт удается срезать каждому из нас за годы жизни…

      – Ху-ай-ду! – лоснясь довольной рожей, Стеньков грохнул на стол свой поднос.

      – Не ху-ай-ду, а хау-ду-ю-ду, – поправил образованный Котин. – Пора бы и знать. А то как будешь интуристок кадрить?

      – Ну хау, не один ли хрен? Главное, полсмены отпахано. Еще столько – и… – он зажмурился, чмокнул в воздухе нечто, видимое только ему. – Вечерний город, вечерние женщины…

      – Кто о чем, Стеньков о бабах, – вздохнул Семеныч.

      – Вечный кайф. А еще лучше – отпахать бы разом СКАЧАТЬ