Неутолимая любознательность. Как я стал ученым. Ричард Докинз

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ песни Джуди Коллинз и Джоан Баэз. Судя по записям родителей, я рано увлекся ритмикой речи. Например, они подслушали, как однажды в Маквапале, вместо того чтобы спать после обеда, я лежал и декламировал:

      Ветер летит,

      Ветер летит,

      Дождик идет,

      Холод приходит,

      Дождик, дождик

      Идет каждый день,

      Потому что листва,

      Дождик листвы…

      Похоже, я постоянно говорил сам с собой или напевал сам себе, часто какую-нибудь ритмичную бессмыслицу.

      Черный кораблик по морю летел,

      Черный кораблик по ветру летел,

      Где-то по морю внизу,

      Черный кораблик на поле внизу,

      Черный на поле кораблик внизу,

      Поле на море внизу,

      Поле на море, и море внизу,

      Черный кораблик, поле внизу,

      Поле на море, море внизу…

      По-видимому, многие маленькие дети произносят подобные монологи и экспериментируют с размерами и перестановкой порой не вполне понятных слов. В автобиографии Бертрана Рассела приведен очень похожий пример. Однажды он подслушал, как его двухлетняя дочь говорит сама с собой:

      Северный ветер на Северный полюс.

      Ромашки упали в траву.

      Ветер сдул колокольчик.

      Северный ветер дует на южный.

      Следующий мой монолог – искаженная аллюзия на Эзру Паунда, которого мои родители, должно быть, читали вслух[26]:

      Аскари упал со страуса

      Под дождем.

      Пойте: “Черт с восьми!”

      И что же было страусу?

      Пойте: “Черт с восьми!”

      Согласно записям родителей, я знал наизусть много песен и исполнял их, изображая из себя граммофон. Я никогда не перевирал мелодию, но иногда добавлял от себя “шуточки”, например изображал заедающую пластинку, раз за разом повторяя одно и тоже слово, пока “иглу” (мой палец) не сталкивали с поврежденной канавки. У нас был заводной переносной граммофон, в точности такой же, что увековечен Фландерсом и Сванном в “Песне о воспроизведении”:

      Был граммофончик у меня,

      Я ручку в нем вертел,

      Скрипел он остренькой иглой

      И очень мило пел.

      Потом усилили его,

      И он погромче стал,

      Теперь из дерева игла,

      Чтоб слишком не орал.

      Что характерно, мой отец не покупал деревянные иглы, а делал их сам из шипиков, которыми заканчиваются листья сизалевой агавы.

      Некоторые из исполняемых мною песен я выучивал, слушая пластинки, некоторые, вроде процитированной выше, были моими собственными невразумительными импровизациями, а некоторые я узнавал от родителей. Моим родителям, особенно отцу, нравилось учить меня абсурдным песенкам, многие из которых он узнал от собственного отца, и мы провели не один вечер, распевая такие шедевры, как “У Мэри был козел Вильям”, “Хай-хо, Катусалима, краса Ерусалима” или “Хоки-поки-винки-фам” – песенку, которую, как мне рассказывали, мой прадедушка СКАЧАТЬ