Царь и гетман. Даниил Лукич Мордовцев

Чтение книги онлайн.

      – Аннушка… Анна Монцова… Как она к нему попала!.. И письма ее – знакомая рука… Так вот она как… Так вот где змея подколодная… А! «Зейн гетрейсте бис ин мейн тод»… Как и мне писала… «по гроб верная»… А! Шлюха…

      Что-то звякнуло, разломилось, хрустнуло… Упала табуретка…

      – На дыбу!.. На плаху!.. Нет!.. На кол, на кол немецкое отродье!..

      Голос царя страшен. Он быстро ходит по обширной палатке, роняя и разбрасывая все, что попадалось ему на пути… Потом он снова шуршал бумагами, комкал их, бормотал несвязные слова…

      – Вот тебе и радость, вот тебе и виктория… Что же! Из-за сей мрази радость великую погубить? Нет! Не люба мне была Москва, а теперь стала еще постылее… Там убить меня хотели, в Москве же и обманули меня… К черту Москву! У меня есть новое место для столицы, и отныне будет оно моим парадизом и парадизом всего российского царства…

      Ягужинский стал спокойнее прислушиваться. Он знал, что когда беспокойный царь заговорит о российском царстве, о его славе, то все другое, личное, уже менее острым становится для него.

      – Я здесь сооружу мою новую столицу… Се будет новый мех, и в новый мех я волью новое вино, и просвещение, и новые доблести российские… А Москва пусть останется Москвою… Ишь ты! Москва-де сердце России, ну, ин и пусть останется сердцем, кое присно живет в разладе с рассудком… Так и Москва… А эта немка Анна… Что ж! Пускай ее… не любит уж… Да и любила ли, полно? Не царя ли видела во мне, а не любовника? Да, любить и царь не может заставить…

      Ягужинский видел, как громадная тень царя наклонилась над столом. Голова опустилась на руки. Тихо стало в палатке.

      – А эта, Марта, что ли? Какие глаза – чистые, невинные… Может, эта и полюбит не как царя… Ну, да благо, быть здесь «Питербургу»!

      Царь даже кулаком об стол стукнул… Потом зашуршала бумага, заскрипело перо.

      Под скрип царского пера и уснул Павлуша Ягужинский.

      IV

      Малороссия… Украина… Всегда, во все века исторической жизни Русской земли край этот выступал из могильного мрака истории под дымкою очарования, поэзии, чего-то чудесного… Да, чудесное, героическое, легендарное прошло и сквозь всю историю этого симпатичного, но несчастного края. Яркость исторических красок так и бьет в глаза, когда вы переноситесь в прошедшее Украины: первые богатыри народного эпоса, богатыри стихийные и полумифы, потом богатыри-запорожцы, гетманы, козаки, гайдамаки, чумаки[14] – на всем этом лежит печать поэзии.

      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

      – Що се ты, доню, читаешь?

      – Та се, мамо, про блудного сына.

      – Що ж воно, из Евангелии, из Святого Письма?

      – Ни, мамо, се комедия.

      – Яка, доню, комедия?

      – Воно, мамо, виршами писано.

      – А хто его написав?

      – Симеон Полоцький, мамо.

      – Що ж воно там пише?

      – Та СКАЧАТЬ