Колумбия – любовь моя. Брюс Федоров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ нное, что у них еще оставалось, – свой собственный кодекс чести.

      Я в весеннем лесу пил берёзовый сок,

      С ненаглядной певуньей в стогу ночевал…

      Что имел – потерял, что любил – не сберег.

      Был я смел и удачлив, но счастья не знал.

      И носило меня, как осенний листок.

      Я менял города, я менял имена.

      Надышался я пылью заморских дорог,

      Где не пахли цветы, не блестела луна.

      И окурки я за борт бросал в океан,

      Проклиная красу островов и морей,

      И бразильских лесов малярийный туман,

      Темноту кабаков и тоску лагерей.

      Зачеркнуть бы всю жизнь и сначала начать,

      Полететь бы опять к певунье своей…

      Да узнает ли старая Родина-мать

      Одного из пропащих своих сыновей?

      Я в весеннем лесу пил берёзовый сок,

      С ненаглядной певуньей в стогу ночевал…

      Что имел – потерял, что любил – не сберег.

      Был я смел и удачлив, но счастья не знал.

Песня из кинофильма «Судьба резидента». Слова и напев Евгений Агранович

      Copуright Брюс Федоров (Bruce Fedorov) 2017 год

      izdat-knigu.ru edition

* * *

      Глава первая

      «Н-да, сегодня солнце превзошло самое себя. Похоже, невидимый кочегар высыпал в небесную топку все свои запасы первоклассного горючего антрацита. Нет толка от того, что я неподвижно лежу, будто вывалившаяся на палубу из невода селедка. От этого ничегонеделанья только хуже становится». Антон медленно подтянул под себя вначале одну ногу, потом другую и одновременно скинул их с опостылевшей кровати.

      Было так томно, так жарко, что не хотелось без острой на то необходимости шевелить ни рукой, ни ногой. С энтузиазмом размахивающие своими лопастями-лопатами потолочные вентиляторы просто бесцельно взбивали тугой, набитый стопроцентной влажностью воздух, не принося никакого облегчения. Обнаженное тело, не желавшее принимать в этот полуденный час даже лоскут самой легкой одежды, было покрыто тончайшей пленкой противной скользкой испарины, от которой хотелось как можно быстрее избавиться.

      «Тогда в душ, может, там полегчает». Антон прошлепал босыми ногами по полу из досок твердого эбонитового дерева, пересек большую продолговатую комнату, выполнявшую роль основного зала для отдыха, с размещенными в ней длинной барной стойкой и огромным полукруглым диваном из дорогой кожи красноватого цвета, в который к месту и не очень были вмонтированы различные фигурные столики и подставки, на которые так удобно было ставить замороженные бутылки с отменным мексиканским пивом «Ла Корона» или высокие стеклянные фужеры с фруктовыми коктейлями.

      Широкий поворот вентиля с синей кнопкой, обозначавшей подачу холодной воды, вызвал водопад струй, обрушившихся на подставленную в надежде на быстрое облегчение голову. Вода текла и текла, но не становилась прохладней.

      «Наверное, те же тридцать градусов, что и в комнатах». Антон то поднимал плечи, то разводил лопатки, то вытягивал кверху руки, стараясь, чтобы вода проникла во все закоулки его молодого мускулистого тела.

      «Странно, – продолжал размышлять он. – Вчера был дикий по своей разрушительной силе шторм».

      Необузданные силы природы, казалось, вознамерились разметать по бревнышкам бамбуковый коттедж Антона. Невидимый в ночи Тихий океан ревел и стонал, изнемогая от охватившей его долго сдерживаемой ярости. Ветер с силой бросал в хрупкие стены и окна пригоршни тяжелых, как свинцовая дробь, водяных брызг, наваливался на хрупкое человеческое жилище своим могучим плечом, заставляя крытую металлической черепицей крышу грохотать так, будто с десяток морских чертей отплясывали на ней свою огненную дьявольскую тарантеллу.

      И что же, наступил день, все успокоилось, как и не было, и вернулось на круги своя.

      Даже еще жарче стало. Что не говори, а тропики всегда остаются тропиками.

      Как бы то ни было, но водная процедура оказала на него свое ожидаемое воздействие. Антон почувствовал себя бодрее. Теперь можно складывать мысли.

      Накинув на плечи белое махровое полотенце, он подошел к чуть-чуть запотевшему большому зеркалу и принялся с любопытством рассматривать в нем неясные очертания своего обнаженного тела.

      «Должно быть, это я, тот, кто прячется за этой призрачной вуалью из водяных капель. Такой же мутный и непонятный, как и моя СКАЧАТЬ