Дом до свиданий и новые беспринцЫпные истории. Александр Цыпкин

Чтение книги онлайн.

      – Да теперь уж можно, все равно уезжаю.

      – Внучка там его гуляет. У вас детский сад во дворике. Вот он и приезжает на нее смотреть. Родители так развелись, что их с бабушкой к внучке не пускают, только с судебными приставами, и каждый раз мамаша придумывает, как все сорвать. Вот он и ездит сюда все время. Сидит часами, и смотрит, и смотрит…

      Я никогда не слышал до этого, как стучит мое собственное сердце. Стучит в каждом капилляре. И стыд… Такой тупой сверлящий стыд. Я не выдержал:

      – Борис Сергеевич… Зачем же… Это же… Это же так больно…

      Борис Сергеевич взглянул в окно еще раз, надел пиджак, посмотрел на нас тепло и изменил мой мир:

      – Как вас зовут?

      – Саша.

      – Больно, Саша, в пустое окно смотреть, а в это просто тяжело. До свидания, ребята. Верочка, давайте до метро вместе дойдем.

      Борис Сергеевич вышел из квартиры и больше не возвращался.

      Бинго долго молчал, а потом сказал то, что жило в моей голове: «Что же вы делаете, сволочи, что же вы делаете…» Каждый раз, проходя этот двор, я смотрю на окно. Мне кажется, оно выгорело, как волосы у маленьких детей, бегающих летом под солнцем. Они не знают, откуда тепло. Да им и не важно. Тепло, и хорошо.

      Ну а солнце… Солнце рано или поздно сгорит, пытаясь нас согреть.

      Черная зависть

      (О любви. Порнографично в меру)

      Пролог

      Недавно я был в бане. Общей. Помимо завсегдатаев, в этот раз прибыла группа иностранцев с целью экскурсии «до национального колориту». Они вошли в парную, как в музей, улеглись на самый верх и стали ждать, как мне кажется, мыльного массажа и happy-ending. Банные «дембеля» посмотрели на «салаг» с сочувствием и ехидством. Последним зашел маэстро с опахалом.

      – Ну что, мужчины, погреемся?

      – Николай Петрович, у нас тут санкционный товар неожиданно в парной обнаружился. Что делать будем?

      Все засмеялись, громче всех смеялся хор санкционного товара, так как русского языка не понимал. Меньше всех – «экскурсовод».

      – Ну как что, сожжем к ебеням.

      В бане я редкий гость, стою тихонечко внизу и до реального жара не доживаю, но тут решил продержаться.

      Пар пошел, Николай Петрович начал отжигать в прямом смысле этого слова. Опахало разгоняло горячий воздух и даже внизу становилось практически невыносимо. Через минут пять-семь начали раздаваться полуистеричные реплики.

      – Петрович, жги! Баня для русских! Янки гоу хоум.

      – Холодно что-то, поддай!

      Первый иностранец не вытерпел и с какими-то проклятиями на испанском вылетел из парной. Трое оставшихся держались. Наши тоже постепенно сдавались.

      – Сдохнешь тут с этими санкциями, – с этими словами из «медного быка» вылез пухлый мужчина с затылком профессора. Вскоре наверху остался один иностранец и горстка бывалых. Наши отчаянно вопили:

      – Дожмем пармезан!

      Я СКАЧАТЬ