что любой инакомыслящий – потенциальный шпион. То-то перебрались на службу в США к империалистам генерал КГБ Олег Калугин и сын Хрущева – конструктор секретнейших ракет Сергей Никитич. Я вернулся к Мамыхину ни с чем. «Вы же не будете работать бойцом-пожарным?» – спросил он, имея в виду мое высшее образование и подразумевая, видимо, мои амбиции. «Почему же, буду», – охотно согласился я и определил свою производственную судьбу на 5 лет вперед, до следующего ареста. Ныне, в 2006 году, когда из-за утечки кальция я стал хромать и ходить с палкой, с восторгом вспоминаю свою вторую молодость, когда я лихо взлетал вверх по пожарной лестнице с увесистым брандспойтом и тушил пожары всех категорий. Получал премии, меня даже фотографировали для доски почета, да потом спохватились, что бывшего госпреступника – нельзя. Самые сложные пожары и сейчас в памяти. Особо тяжко тушить подвалы, когда все в дыму, очаг возгорания неизвестен и мы трое, один с фонарем, другой с топором и третий со шлангом, в противогазах, пробираемся вдоль деревянных кладовок и ищем очаг, где пламя. Противогазы неважные, жмешь кнопку дополнительного клапана и чувствуешь себя рыбой, выброшенной на берег. Но срывать резину нельзя. Сорвешь – и тут же задохнешься. Иногда с первого раза этот проклятый очаг и не разыщешь. Через пересменку – снова в дымище. Так не хочется лезть по второму или третьему разу, но – долг превыше всего… В соседнем Киржаче два пожарных задохнулись даже не в подвале, а в обыкновенной квартире, где горел телевизор. Один ветеран признался: «Мчишься по тревоге ночью со сна на пожар и думаешь: «Ну, хватит, это в последний раз, завтра же уволюсь». Потом, все потушив, едешь обратно, пьешь чай или стопку спирта (дают при очень серьезном огне) и продолжаешь работать». И так рассказчик тушил-дежурил здесь лет пятнадцать. Впрочем, серьезные пожары случаются в среднем на человека 1–2 раза в месяц, а в остальном – мелкие возгорания (старуха уронила керосинку, завРОНО забыл выключить утюг, а жил недалеко от пожарки, и т. п.). Зарплата крошечная – 65 рублей в месяц. Тут обычно работают «шабашники», разные мастера и строители. В СССР все должны работать на государство, иначе ты – тунеядец. Вот они и работают (тушат пожары) сутки через трое и три дня после пожарки вкалывают на себя. Для меня лично работа бойцом-пожарным оказалась промыслительной. Ну разве мог бы я издавать машинописный журнал, работая, как все, по 8 часов в день на «101-м километре»?
Однажды был такой случай. Наш караул (9 человек) был недоволен, что премию за предыдущий квартал получили не мы, а другая смена, хотя у нас, как мы считали, показатели были лучше. Утром в 8 часов при сдаче смены (один караул сдает дежурство другому) я громко заявил протест против несправедливости. Босс ответил: «Зайдите ко мне в кабинет после сдачи смены, я все объясню». Я поднялся к нему на второй этаж. В кабинете уже сидели, помимо начальника, парторг и профорг. Я сел у дверей. «Что ж, вы правы, Владимир Николаевич, мы действительно иногда поступаем не по справедливости. Вот вы в прошлом месяце опоздали на час, а мы вас не наказали». Я пытался оправдаться:
СКАЧАТЬ
