Повесть провальная. Рассказы, повесть. Сергей Чевгун

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но тут же пропал среди чужих сумок и спин. Хотя что ему, спрашивается, здесь делать?

      «Пенсию задержали, вот он без рыбы и сидит, – размышлял филолог, нахохлясь в ожидании покупателей. – Или масло кончилось. Не до песен! А Брэма надо бы поближе переложить: непременно сопрут.» Переложил и снова принялся думать о Драморецком.

      Октябрь выдался зябким, промозглым, и думалось скверно. А тут как раз появился покупатель, и жареная рыба отошла на второй план.

      – За сто отдадите? – спросил покупатель, запуская худые пальцы в томик мадам Блаватской.

      – Отдам за триста, – несколько нервно отвечал продавец. Покупатель скривился и оставил мадам в покое. – «Нану» возьмете? Прекрасный роман. И недорого.

      – «Нану»? Нет. Мне бы что-нибудь из Ренессанса… или китайской поэзии, – продолжал кривиться покупатель. – Ли Бо есть?

      – Китайского не держу, – отвечал продавец с достоинством. – Может, Анакреонт заинтересует? Могу уступить.

      Ценитель луны в Эмэйшаньских горах еще потоптался у столика и удалился, недовольный. А знаток Эллады поглядел на древнего грека и пожалел, что в свое время не поменял его хотя бы на Лопе де Вегу. Сейчас бы этот де Вега только так со стола ушел!

      Впрочем, кое-что в этот день филолог все же продал. Так, по мелочам: трехтомник Шекспира, прижизненное издание Гомера и журнал «Красная бурда», случайно завалявшийся между Молоховец и Кальдероном. Сдал столик на хранение в ближайший пивной ларек и потащился с полной сумкой книг домой. Лопе де Вегу филолог киоскерам не доверял: могли ведь ради смеха и пивом этого Лопе напоить! От них ведь всего ожидать можно…

      А дома все повторилось: двойной щелчок, «Adidas», кофе и Кампанелла. И опять ни рыбы, ни Драморецкого! Вот здесь-то филолога и проняло. Показалось ему, что он один-одинешенек в квартире. Вдруг потянуло из коридора такой суровой действительностью, что защипало в носу и запершило в горле. Слышно стало, как жалобно капает в кухне вода из крана и в вентиляции мелкой сволочью посвистывает сквознячок.

      «Неужели умер? – подумал филолог, разом ощутив всю бренность чужого бытия в отдельно взятой коммунальной квартире. – А почему бы и нет, в его-то годы? Хлоп! – и вот он, инфаркт. Или даже инсульт. Да запросто!»

      Сколько лет Драморецкому, филолог, признаться, не знал, да и знать не хотел. Но это и не важно. Главное, жил старик, а нынче взял – и умер. Лежит теперь в своей комнате и не поет. Жареную рыбу не ест. Грязную сковородку в раковину не бросает.

      На душе у филолога стало холодно, как на осеннем базаре. Он представил себе Драморецкого на неряшливой стариковской кровати, и разом простил ему все, что накопилось в душе за восемь лет проживания под коммунальной крышей. А именно: дурацкое пение, хронически занятый туалет и полы, которые старик не подметал даже по большим праздникам. Впрочем, подумав немного, филолог решил СКАЧАТЬ