Сын цирка. Джон Ирвинг

Чтение книги онлайн.

      – Что-что? – спросил Хэтэвей.

      Он знал, что такое ремиссия, но не расслышал из-за грибка, фунгицидных капель и ватных тампонов в ушах.

      – Да! Иногда рак может как бы просто уйти! – гаркнул старый Лоуджи.

      – Да, так я и думал, я знал это! – сказал Гордон Хэтэвей.

      Испытывая неловкость за своего отца, Фаррух попытался перевести разговор на проблемы самой Индии. Конечно, иностранцев мало интересовало ее тяжелое положение после отделения Пакистана и борьбы за независимость, когда погибло около миллиона индусов и мусульман, а двенадцать миллионов стали беженцами.

      – Слушай, парень, – сказал Гордон Хэтэвей, – когда ты делаешь гребаный фильм, тебя больше ничего не интересует.

      На этом за обеденным столом воцарилось сердечное согласие; Фаррух почувствовал упрек даже в молчании отца, обычно имеющего на все свое мнение. Только Дэнни Миллс, похоже, выказал интерес к теме с местным колоритом; кроме того, Дэнни, похоже, был пьян.

      Хотя Дэнни Миллс считал религию и политику банальными формами «местного колорита», он был разочарован тем, что в картине «Однажды мы поедем в Индию, дорогая» пока очень мало общего с Индией. Дэнни уже предлагал показать атмосферу религиозного насилия в дни раздела Индии, хотя бы фоном в нескольких кадрах.

      – Снимать гребаную политику? – сказал Гордон Хэтэвей, отвергая идею. – Я бы потом все равно вырезал это дерьмо.

      В ответ на дискуссию между режиссером и Фаррухом Дэнни Миллс еще раз выразил желание, чтобы фильм отражал хотя бы намек на напряженность между мусульманами и индусами, но Гордон Хэтэвей бросил прямой вызов Фарруху, попросив назвать хотя бы одно «больное место» между мусульманами и индусами, от которого зритель не заснул бы перед экраном. И так как это был год, когда индусы пробрались в мечеть Бабура с изображениями своего бога – принца Рамы, Фаррух подумал, что это вполне подходящая история. Индусы утверждали, что место, на котором стоит мечеть, является местом рождения Рамы, но размещение индуистских идолов в исторической мечети было плохо воспринято мусульманами – они ненавидели любые виды идолов. Мусульмане не верят в изображения Бога, не говоря уже о множестве богов, в то время как индусы постоянно молятся идолам (и многим богам). Чтобы избежать еще одного кровопролития между индусами и мусульманами, государство заперло мечеть Бабура.

      – Возможно, сначала следовало бы удалить статуи Рамы, – объяснил Фаррух.

      Мусульмане были разгневаны, что эти индуистские идолы занимали их мечеть. Индусы хотели не только оставить там статуи, но и построить на этом месте храм Рамы.

      Тут Гордон Хэтэвей прервал Фарруха, чтобы выразить свою неприязнь к этому новому предмету разговора.

      – Ты никогда не будешь писать для кино, малыш, – сказал Гордон. – Хочешь писать для кино, быстрей добирайся до сути.

      – Не СКАЧАТЬ