Искусство жить. Человек в зеркале психотерапии. Виктор Каган

Чтение книги онлайн.

      1972 год. Я – еще молодой и по уши влюбленный в свою профессию психиатр. Одному из моих пациентов лет 35. Перенесенная когда-то травма головы оставила след в виде хронических слуховых галлюцинаций (мужские голоса), под влиянием которых он впадал в неодолимую ярость, с печальной регулярностью приводившую его в психиатрическую больницу. Говоря о них, он однажды с сожалением и трогательным удивлением спросил: «В.Е., ну почему голоса меня все время подъелдыкивают?» Как-то на дежурстве, ночью уже, я зашел в свое отделение. Он не спал, и я пригласил его в кабинет, где мы просто болтали за чашкой чая. Слово за слово – он заговорил о своем детстве. В рассказе было очень много обиды на отца, который постоянно недооценивал его успехи, корил за неудачи и наказывал за малейшие проступки, все время требуя от него больше, чем мальчишка мог, видимо, полагая, что слова типа «слабак», «дурак» и т. п. подвигнут сына на достижения. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, я просто слушал его. А он говорил и говорил – то ли мне, то ли самому себе. И с какого-то момента в его словах, исполненных обиды и боли, зазвучало сочувствие к отцу, который не мог разглядеть в нем того, что хотел видеть. Напряженность его воспоминаний-размышлений стала спадать, разговор сам собой свернулся, и он отправился спать. Через несколько дней медсестры обратили внимание на то, что он стал мягче и дружелюбнее, и если и говорит с «голосами», то не только без озлобления, которого раньше было хоть отбавляй, но даже иногда с улыбкой. Когда я спросил его об этом, он не без удивления сказал, что «голоса» перестали его «подъелдыкивать»; да, они есть, но они лишь комментируют его действия, советуют, иногда шутят. Он настолько изменился, что через две недели смог выписаться. В больнице я его больше не видел. Спустя несколько лет мы случайно встретились в трамвае. Он сам поздоровался (я никогда при случайных встречах не вступаю в контакт первым – это золотое правило психиатров, гинекологов и венерологов) и пересел ко мне. Его галлюцинации не исчезли, но стали не столь интенсивными и постоянными, а главное – теперь они были вполне миролюбивыми, даже дружескими и поддерживающими. Очевидно, что переломным моментом послужили наши с ним посиделки за чаем, когда он разрешил свои внутренние проблемы, связанные с отцом.

      1990 год. Один из курсантов группы усовершенствования врачей – назовем его В. И. – беспрестанно задавал массу вопросов и постоянно выступал, демонстрируя свою эрудицию и прочие качества, ставившие его выше других. К тому времени мне удалось добиться того, чтобы 3–5-дневный тренинг стал обязательной частью курса обучения. Обычно мы с него и начинали, но в этот раз, не помню уже по каким обстоятельствам, отложили на третью неделю. За это время В. И. извел нас, срывая все занятия куда успешнее, чем Вовочка из анекдота. Наконец – тренинг. На нем В. И. продолжал «солировать», практически блокируя работу всей группы своим забалтыванием. Уже первый день его солирования стоил мне напряжения, какого требует 5-дневная группа. На второй день его беспрерывное токование настолько выводит меня из себя, что я довольно резко отказываюсь продолжать занятие. Группа ошеломленно замолкает. В. И. тоже сидит растерянный. Я чувствую некоторые угрызения совести и – мое напряжение уже разряжено – спрашиваю его, для чего, зачем ему нужно все время говорить? Совершенно спокойно и даже не без сочувствия спрашиваю – ведь его растерянность совершенно искренна. Он отвечает, что просто не может молчать: если он пришел, к примеру, на профсоюзное собрание, то обязательно должен выступить. Я предлагаю ему поиграть – он соглашается. «Вот вы на собрании, – говорю я ему, – и прекрасно выступили, а тут приходит волшебник и превращает вас в кого-то или во что-то; в кого или во что он бы вас превратил?» Ответ следует незамедлительно: «В отличника!» СКАЧАТЬ