Смех среди зеркал. Денис Гильманов

Чтение книги онлайн.

      Мария Петровна, уважаемая жительница города N (знакомые звали ее меж собой М.П.), была женщиной зрелого возраста, 1927 года рождения, но пребывала в здравом уме и твердой памяти.

      Одним из ее любимых произведений был роман «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Он всегда лежал на прикроватной тумбочке, и перед сном М.П. трепетно перечитывала главы, правда, на третьей главе всегда проваливалась в глубокий сладкий сон. Именно по этой причине сия дама, дожив до 90 лет, еще ни разу не принимала снотворного, равно как и не читала роман дальше третьей главы. Поэтому интерес к роману был, мягко говоря, зверский.

      Была у М.П. и прекрасная мечта, непосредственно связанная с данным произведением, точнее с первыми тремя его главами. Очень импонировал ей поступок Клавдии Ивановны Петуховой, тещи Ипполита Матвеевича, связанный с сокрытием бриллиантов на сумму 70 тысяч рублей в стуле гостиного гарнитура, обитого английским ситцем в цветочек. (Фраза «английский ситец в цветочек» особенно запала ей в душу.) Всю свою долгую и насыщенную жизнь М.П. работала и копила деньги для воплощения своей, казалось бы, несбыточной мечты. И каждый раз как чулок, в котором хранилась денежная наличность, в прямом и фигуральном смысле трещал, ей казалось, что долгожданный момент настал и пора идти в ювелирный магазин за бриллиантами, но потом внутренний голос категоричным тоном одергивал ее: «Стой! Еще не время! Сбережения еще недостаточно велики». И вот на 91 году жизни сигнал был наконец получен. Чулок треснул, устроив небольшой салют из денежных знаков разного достоинства и года выпуска. М.П., в сердцах коря себя за нерешительность, собрала все до последней купюры в полиэтиленовый пакет и решительным шагом двинулась в ювелирный магазин.

      По дороге в магазин то тут, то там попадались рекламные щиты, молча, но навязчиво взывающие к приобретению государственного облигационного займа. Добравшись наконец до ювелирного магазина, единственное, что она могла сказать, протягивая продавщице полиэтиленовый пакет, было: «Будьте добры, дайте мне облигаций государственного займа на всю сумму». Продавщица, мило улыбнувшись, проводила М.П. в соседнюю дверь отделения банка, даже, проявив заботу, подвела ее непосредственно к кассе кредитного учреждения. Оставалось только высыпать содержимое пакета и сказать те же самые заветные слова. Казалось, М.П. уже начала потихоньку приходить в себя от воздействия уличной рекламы и вспоминать истинные цели своего визита, но было поздно.

      Не помнящая всех деталей произошедшего дама очутилась у себя дома с полным пакетом облигаций. Она чувствовала, что ее обманули, но до конца не понимала в чем. «Может быть, в следующей, третьей, главе романа мадам Петухова, придя на несколько секунд в сознание, скажет Ипполиту Матвеевичу, что в стуле не бриллианты, а облигации государственного займа?»– успокаивала она себя.

      Мысленным взглядом М.П. судорожно обшаривала свою маленькую комнату. Может, и хорошо, что произведение так и осталось недочитанным, иначе не обошлось бы без сердечного приступа. Нет ничего хуже разбившейся мечты, тем более в тот момент, когда она должна была вот-вот сбыться.

      С другой стороны, рассуждала она, облигации, да еще и государственные, куда надежнее бриллиантов. А если коммунизм наступит? Ведь В. И. Ленин обещал сделать из золота унитазы в общественных туалетах. Какая же участь ждет в таком случае бриллианты – просто страшно подумать. Наконец, совсем успокоившись ленинской цитатой, М.П. решила изменить некоторые детали романа в отношении содержимого стула.

      Оставалось только найти гарнитур, обтянутый английским ситцем в цветочек. К счастью, как раз с этим проблемы и не возникло. Сделав заказ через интернет, М.П. получила требуемый гарнитур в точности таким, каким себе и представляла.

      После расстановки гарнитура в комнате совсем не осталось места: она была похожа на актовый зал, только без сцены. Выбрав приглянувшийся ей стул, дама бережно вспорола аглицкий ситец и принялась утрамбовывать под обивку облигации. Досыта наевшийся ценными бумагами стул несколько выделялся среди своих собратьев. Сытый стул словно говорил своим видом: я – недиверсифицированный СКАЧАТЬ