Любовь гика. Кэтрин Данн

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ свист, улюлюканье и громкое топанье, что привлекло еще больше людей. В конце концов я посадил на кассу парнишку, который продавал попкорн, а сам пошел посмотреть, что происходит.

      Папа улыбался маме и крутил ус.

      – Никогда этого не забуду, – говорил он со смехом.

      – У меня не получалось убедительно рычать и щериться, поэтому я пела, – пояснила мама.

      – Развеселые немецкие песенки! Высоким, тоненьким голоском!

      – Франц Шуберт, мои дорогие.

      – Она порхала, как грациозная пташка, а затем схватила первую курицу, и никому даже не верилось, что она сможет хоть что-то сделать. А когда ваша мама без лишних раздумий откусила ей голову, курице, публика просто пришла в неистовство. Подобного не бывало нигде. Такого изящного поворота запястья, вампирского щелчка зубами над птичьей шеей, столь артистичного подхода к крови, будто это не кровь, а шампанское. Ваша мама тряхнула светлыми волосами, искрившимися, как звездный свет, выплюнула откушенную куриную голову, так что та улетела в угол, а потом разодрала птичью тушку своими аккуратными розовыми ноготками, подняла еще трепетавший труп, словно золотой кубок, и стала пить кровь! Убитая курица еще трепыхалась, а ваша мама пила ее кровь! Она была неподражаема, великолепна. Клеопатра! Эльфийская королева! Вот кем была ваша мама на арене гиковского шатра.

      – На ее представления публика валила валом. Мы построили еще больше зрительских трибун, перевели ее в самый большой шатер на тысячу сто зрительских мест, и там всегда был аншлаг.

      – Было забавно, – улыбалась Лил. – Но я знала, что это все-таки не мое истинное призвание.

      – Да. – Тут папа вдруг умолкал и хмурился, глядя на свои руки.

      Чувствуя, что папино настроение поговорить иссякает, один из нас, из детей, обращался к маме:

      – А что заставило тебя уйти?

      Она вздыхала, смотрела на папу из-под тонких ниточек-бровей, потом опускала взгляд на пол, где мы сидели, сбившись в кучу, и тихо произносила:

      – Я с детства мечтала летать. В Абилине к цирку присоединились воздушные акробаты, итальянцы, целое семейство, и я упросила их научить меня. – Теперь она обращалась уже не к нам, а только к папе: – Знаешь, Ал, если бы я тогда не упала и не поломалась, ты, наверное, так и не решился бы сделать мне предложение. Где бы мы сейчас были, если бы я тогда не сорвалась?

      Папа кивал:

      – Да, да, но я же поставил тебя на ноги, в прямом смысле слова, ведь правда?

      Но его лицо застывало, улыбка гасла, а взгляд устремлялся к афише на раздвижной двери в их с мамой спальню. Старая посеребренная бумага, очень дорогая, а на ней – наша мама с ее ослепительной улыбкой и ладной, точеной фигурой, усеянной блестками, стоит на трапеции под куполом цирка, и поднятые вверх руки в красных перчатках по локоть касаются надписи, выложенной из звезд: «ХРУСТАЛЬНАЯ ЛИЛ».

      Папу звали Алоизий Биневски. Он вырос в бродячем цирке, принадлежавшем его отцу СКАЧАТЬ