в одиночестве директор бассейна? Или пьяный сторож воды? Странно, что в центре столицы водятся дикие утки. Странно, что бассейн с вышками для прыжков построен здесь, в каких-то пяти минутах ходьбы от Кремля…» – машинально думала Ева в такт затяжкам. Она не знала, что здесь когда-то стоял Храм Христа Спасителя. Этим днем Ева побывала на Центральном телеграфе: мать вызвала на телефонный разговор. Оказывается, она нашла письма Грачева, которые тот писал ей два года назад из Сочи. И все поняла. Она сказала мертвым голосом, что выгнала Грачева из дома, что дочь должна к ней вернуться, что они будут теперь жить только вдвоем, что Грачев подонок… Ева вздохнула. Мать ничего не поняла. Грачев по существу ни в чем не виноват. Ева сама захотела доказать свою девичью силу и сама добилась всего. А мать что? Мать – тряпка. Как выгнала, так и вернет Грачева обратно, да еще и унизится лишний раз. В Москве она окончательно стала старше матери… тут страшновато ожила шахта бездонного лифта. Кто-то с гулом возмездия поднимается вверх в ночной зеркальной кабине, где можно спятить с ума, если застрянешь между этажами, и Ева поспешила обратно в квартиру. Сердце ее было пустым. Вот она тихо прикрывает двойную дверь. Через полчаса она уже крепко спит. Спит без снов. Только в час рассвета в призрачной комнате слышен ее слабый детский стон. Ее рука свешивается с кровати до пола. Губы клеит детская слюнка. В этот час вспыхивает глубоко под землей огненный знак Москвы. Метроград раздваивается на рассветный подлунный Вавилон и подземный Аид в кольце огнистого Перифлегетона. Наливается белым светом лабиринт столичного метрополитена. Электрозаря заливает безлюдные мраморные залы, фигуры людей и бюсты вождя. С новой надеждой смотрит в пустоту бронзовый шоколад станции «Площадь революции»: комсомолка с библией в руках, шахтер с младенцем Иисусом на мускулистом плече. Электросвет озаряет прохладным накалом колонный зал египетской тьмы станции имени анархиста Кропоткина, торжественный хор поездов звучит у подножья опор в виде нильского лотоса, которыми египтяне украшали погребальные храмы. Желтым пожаром красного золота загораются мозаики на сводах огромного тронного зала метро под площадью трех вокзалов. Расцветает в земной толще электрическая геометрия Ада: пробежал огненный шнур Кировской линии, ее тут же перечеркнула Замоскворецкая черта… один только миг пылал в преисподней электрический крест, затем поверх креста лег терновый венец кольцевого метро, побежали вниз и вверх от креста белые молнии неслышной грозы, и распустился в земле магический знак розы ветров… в неумолимости такого рассвета есть что-то отчаянное.
Милая мамочка Ева, крепко целую каждый сладкий твой пальчик.
Верю, ведь ты меня не убьешь.
2. Гадкие мальчики
Летом, когда старуха Калерия Петровна Пруссакова уехала на полтора месяца с сестрой в санаторий ЦК отдыхать, домработница Ева Ель осталась прогуливать и холить любимую Розетту, вытирать пыль в квартире и поневоле угодила в компанию золотой молодежи Ильи Пруссакова. Здесь она и увидела новую пассию внука – белоснежную красотку Лилит.
