Отношения с Америкой потеплели, смягчились. Видимо, и правда, скоро войска из Афгана выведут. Ох, скорее бы! Сколько ребят еще могут погибнуть или, наоборот, могут быть спасены! За последний год потери, потери и потери, конца и краю им не видать. Сколько горя в семьях! Какие ребята гибнут! Да и искалеченных молодых парней в Союз вернулось несчитано-немеряно. Как и кто они теперь?
Восемнадцать – двадцать лет. Могли бы трудиться, семьи создавать, детишек сколько появилось бы! И опять сердце стукнуло болезненно – эх, Лера, Лера, Валерия! Темнеет за окном. И теперь вроде и не окно это, а зеркало. Ой, на себя лучше не смотреть, за дорогу оброс сильно, да и бриться нечем.
Поезд устало подтянулся к перрону и, протяжно фыркнув, остановился. Борис подхватил свой вещмешок, перекинул через руку шинель, тепло попрощался с попутчиками, прикрыл локтем живот, чтобы не толкнули в кипении людей, вышел из вагона и пошел через здание вокзала к остановке автобуса.
Изменился город. Стал не такой зеленый, может быть, из-за осени, и грязный какой-то. Все равно – яркий и родной. Люди красивые А девчонок сколько! Во, цветник! Учащенно забилось сердце, заколотилось, натыкаясь на острые иголочки. Перехватило дыхание от прилива радости. Жив! Дома!
Здравствуй, мама! Здравствуй, папа! Наконец-то добрался! Поседели-то как! Морщин прибавилось. Ну, не плачьте, мам, все будет хорошо. Па, ну скажи ты ей!
Уже за первую неделю Борис стал приходить в себя. Отоспался, повидался с друзьями. Говорили, наговориться не могли. Обо всем. Все новости перебрали. Кто из одноклассников куда попал, чем занят. Какие события произошли. Конечно, говорили о войне. Но больше как о службе в армии, чем о том, что было на самом деле. Порассуждали.
– Помнишь, Боря, на классных часах учитель говорил, что не может быть хорошего без плохого, – горячился заводной «философ» Юрка Бабич – третейский судья всех школьных недоразумений. – Не может быть только один цвет. Будет ночь – будет день. Не может быть только одно зло! Обязательно должно быть добро.
Юрка успокаивался, замечая, что собеседники прислушиваются к нему, закуривал и продолжал развивать свою мысль:
– Ранили тебя, Борька, – плохо, конечно, но ведь ты уже дома. Не ранили бы – еще полгода в Афгане, могли СКАЧАТЬ