Диалоги снаружи и внутри. Антология

Чтение книги онлайн.

      Здесь розы чтут, а маки не при деле,

      в пыли, склонясь, алеют у дорог.

      Так и душа моя в моем усталом теле

      поникла, от разлуки на пределе…

      О, поскорей отбыть болгарский срок!

      Будь не в обиде, щедрая страна!

      Спасибо за твое гостеприимство,

      но не отвыкнуть: Родина – одна,

      и, хоть немного времени для сна,

      мой мальчик успевает мне присниться.

      Здесь розы чтут, но маки мне, однако,

      гораздо пышных запахов милей.

      И вот, вроде провидческого знака,

      растут, слезами черными накапав

      из чашечек… Дороги же – к тебе.

      Когда я Сольвейг, воздух свеж и сиз,

      колюч от лап пронзающих деревьев

      и заштрихован – так, что только из

      зверей кому возможно выйти к двери.

      Когда я Сольвейг, чужды города

      душе моей, оскалившейся дико,

      прозрачной, как озерная вода,

      и плачущей, как тает кубик льда,

      от в соснах заблудившегося крика.

      Когда я Сольвейг, голос твой дрожит,

      дурной мой Пер, гонимый злой молвою.

      Позволь мне, друг, твою заштопать жизнь,

      брат нелюдимый, здесь расположись —

      в тепле огня и терпком духе хвои…

      Когда я Сольвейг, ты – уже не плох,

      совсем иное я пою отныне:

      пусть люди знают, Пуговичник, Бог,

      что путь мой солнечный и лыжный непрерывен!..

      До сих пор впечатление, будто выходишь к доске,

      до сих пор вызывают, и жизнь преподносит уроки

      в ежедневном зубрении… В кровь обиваю пороги,

      ты в тумане одна – яркий флаг на моем маяке

      в красном платье своем выпускном… Почему до сих пор,

      по какому веленью, богов каких проклятой воле

      мой бумажный кораблик так редко находит свой порт?

      Потому что тебе не понравилась книжка Пиньоля?

      Мой смотритель, поверенный всех моих мизерных дел,

      я в шторма пробираюсь на свет, катастрофы минуя!

      Буревестник садится на тонкую руку к тебе —

      это я окунаюсь в густую житейскую бурю.

      Это я рада встрече и счастлива дружбе, когда

      крики чаек пронзительны над воцарившимся штилем…

      Маякни! – По колено мне будет большая вода!

      И приду, как столетьями в гавань суда заходили.

      Ты ныне выдумана или позабыта

      окажешься, как канувшая ночь, —

      в моих мечтах всегда стучат копыта,

      а Францию не в силах превозмочь

      враги, пока ты войска во главе

      и у Христа за пазухой. Живая

      в моих строках: и не забронзовев,

      и до агонии, предательски сгорая.

      Не меркнет блеск твоих сребристых лат,

      и знамя вслед вовек не потускнеет.

      У завоеванных оказывалась врат,

      и СКАЧАТЬ