Сила воображения. Александр Рогинский

Чтение книги онлайн.

      Мой отец инженер-конструктор. Он автор многих проектов мостов, некоторые из них построены. Когда услышал мою последнюю сонату, сказал, что давно пора меня обследовать.

      – Я что – ненормальный?

      – Ты очень нормальный, но у тебя слишком богатое воображение, а это очень опасно.

      – А, может, я гений?

      – Ты, конечно, гений, но это очень опасно, по себе знаю. Не хотел бы, чтобы ты повторял мои ошибки, так что соизволь слушаться.

      – Старших, – подсказал я.

      – Именно так, – согласился отец.

      Он думает, я не знаю, что он по ночам тайком пишет роман… Я все про него знаю, а он от меня все скрывает. Ему прежде, чем мне, надо к врачу, но на себя он давно махнул рукой. Я соглашаюсь на всякую дурноту, с отцом спорить нельзя, его нужно жалеть.

      За последний мост его едва не посадили: сооружение рухнуло, были жертвы. Слава Богу, попался хороший адвокат, доказавший вину строителей, допустивших брак.

      Когда после матча на мост хлынули разъяренные поражением любимой команды болельщики, мост не выдержал.

      – Между прочим, – заявил эксперт, – когда команда одерживала победы, конструкция вела себя пристойно. А тут поражение с крупным счетом, возникли серьезнее дополнительные нагрузки.

      Это заявление мне на многое открыло глаза. Я также становлюсь тяжелей, когда злюсь, чувствую это физически.

      После этого случая отец замкнулся в себе, начал болеть. И вот решил, что спасать надо меня.

      Ладно, познакомимся с еще одним доктором.

      Мне пятнадцать лет, я уже многих лекарей повидал. Когда еще была жива мама, она, словно видела мое будущее, все уберегала меня от копирования.

      Была у меня такая привычка. После понравившегося фильма начинал разговаривать голосом главного героя. Побывав на концерте пианиста, играл в его стиле, так что мой педагог только руками разводил…

      Мать моя была преподавателем фортепьяно в музыкальной школе, почему в четыре года начала учить игре на нашем стареньком пианино «Беларусь», у которого была расстроенная нота «ре» в низком регистре.

      Эта нота и сыграла ре(ре)шающую роль в моей жизни.

      Вибрирующий фальшивый звук вдруг разбудил мою фантазию, мне казалось, что в этом звуке, в этой ноте, живет целый мир, я слышал звучание разных голосов, собиравшихся в неизвестные и не слышимые мной до сих пор гармонии.

      Однажды я попытался перевести слышимую внутри меня музыку на ноты. Получилась чепуха с рваным ритмом.

      Но записав эту музыку на магнитофон, я вдруг понял, что нарисовал речку, заливной луг, маленькую девочку, отмахивающуюся от комаров и собирающую бруснику или клюкву, хотя откуда они на лугу…

      Но такое я видел.

      Я оставил ноты, запись на некоторое время, а затем снова прослушал. Картина явилась все та же.

      Значит, я нарисовал нотами картинку, которая теперь намертво была связана именно с этими звуками. Мне стало страшно интересно.

      Я снова слушал фальшивую ноту «ре», снова начал сочинять в том же стиле – ритм рваный, скорость движения мелодии, не поддающаяся синхронизации с ритмом.

      На сей раз увидел старика, рисующего на асфальте подсолнух. Подсолнух вырастал на глазах и превращался в высоченное дерево, вокруг которого жужжали шмели.

      Мне вдруг захотелось все это нарисовать. Но я никогда не рисовал, даже в школе, где были уроки рисования.

      Школа у нас была экспериментальной, там учились только одаренные дети.

      Я, по мнению каких-то дядек и теток, которые этот отбор совершали, был зачислен в число избранных, что меня не очень радовало, потому что мы были постоянно на виду.

      На уроках присутствовали ученые, нас заставляли рассказывать, что видим, как себе это представляем. У нас, как сказал один профессор, больше похожий на боксера в супертяжелом весе, развивали таким образом воображение.

      К тому же, я уже очень прилично играл на пианино, чем постоянно привлекал к своей особе внимание, чего страшно не любил.

      Рисовать я не умел. Но вот попробовал: достал плотный лист ватмана, взял черный карандаш, нарисовал луг, девочку, старика с подсолнухом.

      Рука сама водила карандашом, я наблюдал за ее действиями, как любил наблюдать, когда мама гладила.

      Меня всегда интересовал процесс делания. Помню, в нашем дворе прокладывали к вентиляционной шахте метро мостовую. Я с утра прибегал, чтобы посмотреть, как несколько мужиков в фартуках укладывали на песок булыжники.

      Каждый СКАЧАТЬ