и закричал: «Народ и свобода!», призывая народ подняться против Медичи. Он нанял почти сотню солдат-перуджианцев, чтобы они помогли ему взять штурмом Дворец синьории, и надеялся, что горожане поддержат его. Но все случилось не так, как он задумал. Приоры принялись швырять из окон дворца камни на голову его армии, да и народ повернул против него с криками: «Palle! Palle!» Поэтому когда его поймали, то повесили из окна дворца – точно так, как поступили с Франческо де Пацци и Сальвиати. Но все-таки он был благородного происхождения, и люди питали к нему уважение, поэтому сначала ему даже позволили исповедаться и причаститься перед смертью. После казни его похоронили в семейной гробнице в Санта-Кроче. Но тут разнесся слух, что перед смертью Якопо вверил душу дьяволу. Монахи Санта-Кроче перепугались, вырыли тело и закопали его за городскими воротами, в неосвященной земле. Спустя три недели после смерти мессера Якопо какие-то безобразники достали тело из могилы. Когда его хоронили, то не сняли петлю с шеи. И вот тогда молодчики протащили труп за веревку по всему городу. – Она закрыла глаза и покачала головой, вспоминая. – Они насмехались над ним несколько дней, словно труп был марионеткой. Приволокли тело к дому мессера Якопо и принялись стучать головой в дверь, изображая, что он требует впустить его. Я… – Дзалумма замолкла и открыла глаза, но смотрела не на меня, а куда-то в прошлое. – Я видела этих парней, когда возвращалась с рынка домой. Они прислонили труп к фонтану и вели с ним разговор. «Добрый день, мессер Якопо!», «Прошу вас, мессер Якопо, проходите», «Как поживает ваше семейство, мессер Якопо?» Потом они принялись закидывать труп камнями. До сих пор помню тот ужасный звук – глухие удары. Когда он лежал в земле, то дожди шли не переставая четыре дня, и он очень сильно разбух. В день казни на нем была красивая пурпурная туника – я сама видела, стоя в толпе. От сырости туника сгнила, покрылась зеленовато-черной слизью, а лицо и руки были белые, совсем как рыбье брюхо. Рот раскрыт, распухший язык высунут. Один глаз у него закрылся, а второй, затянутый серой пленкой, глядел как будто прямо на меня. Мне показалось, что он молит о помощи откуда-то из могилы. Я тогда помолилась за его душу, хотя в те времена все боялись произнести доброе слово о семействе Пацци. Парни поиздевались над его телом еще несколько дней, потом им это надоело, и они швырнули труп в Арно. Люди видели, как его уносило в море аж в самой Пизе. – Она помолчала, потом посмотрела на меня. – Ты должна понять: Лоренцо совершил для города много добрых дел. Но он не давал угаснуть людской ненависти к семейству Пацци. Не сомневаюсь, по крайней мере один из тех парней положил в карман флорин, а то и два, полученных от самого Лоренцо. Его месть не знала границ, и за это Господь однажды заставит его заплатить.
На следующий день в знак примирения отец взял меня с собой на виа Ларга, во дворец Медичи, куда доставил в карете свои лучшие шерстяные ткани. Мы заехали в огромные кованые ворота. Как всегда, я осталась ждать в карете. Слуги привязали лошадей, и отец вошел в дом через боковую дверь в сопровождении домашней прислуги, нагруженной его товаром. Он пробыл в доме больше, чем обычно, – почти три четверти часа. Я начала терять терпение,
СКАЧАТЬ
