– Значит? – обреченно спросила мать.
– Значит, пока остаемся здесь, а там видно будет. И не стоит повторяться. Опять вспоминать про лагерь… Про приют… Вам тут так уж плохо? Не голодно, привольно… Чего еще надо?!
– Здесь не хватает самого главного – людей. Даже если бы мы жили в колонии для прокаженных или в сумасшедшем доме – и то было бы веселее.
– Я не понимаю, какое веселье тебе нужно? – вскипел отец.
– Ладно, оставим этот беспочвенный разговор, – махнула рукой мать.
Тему действительно сменили. Отец стал рассказывать, что нового произошло в городке. Оказалось, что в общем-то ничего особенного и не произошло. Он пересказывал сплетни, какие-то малозначительные события, подчеркивал, какая в Югорске скучища и тоска. Даже Сережа из его сообщений должен был сообразить, что в лесу жить значительно лучше.
– Я одного не понимаю, – язвительно спросила мать, – почему ты не пригласил к нам в гости кого-нибудь из знакомых, глядишь, им бы и веселей стало. А то они, бедные, у себя в городе от скуки дохнут.
Отец насупился и замолчал.
– Выходит, вы мне не рады? – наконец тихо спросил он.
– Да рады, рады!!! – Мать вскочила и заметалась по горнице. – Что ты все – рады, не рады… Сколько нам тут еще томиться? Ведь хуже каторги! Сами себя замуровали!
Сережа не особенно понимал, почему мать так часто тяжело вздыхает, поглядывает на него и сестру, почему сестра иногда беспричинно начинает плакать. В душе он, конечно, догадывался, что это вызвано именно тем, что они живут в лесу, вдали от людей. Но вот почему им не нравилось жить именно здесь, не укладывалось в его голове. Ну что, скажите, может быть лучше леса? Да, здесь нет людей. Но так ли это плохо? По его, Сережиному, мнению, вовсе даже нет. Он вспоминал класс, в котором учился. Гомонящую, вечно дерущуюся толпу, всегда полуголодную и оттого злую, устраивающую друг другу мелкие пакости. Даже во время игр они оставались такими же гадкими и нетерпимыми. Если, например, начинали играть в Чапаева, то Чапаевым хотел быть каждый, а белым генералом никто. Но почему? Докажи ловкостью, смекалкой, что ты самый первый, и нет никакой разницы, как тебя назовут: Василием Ивановичем или Колчаком. Так ведь нет! Даже Минька Арбузов, золотушный паренек, у которого под носом постоянно висели зеленые сопли, и тот желал быть Чапаевым или, на худой конец, Петькой.
Дети представлялись Сереже серой копошащейся массой каких-то злобных бессмысленных зверьков наподобие мышей или крыс. Конечно, если общаться с кем-нибудь одним, то иной раз этот маленький человечек мог оказаться интересным и даже вызвать завистливое восхищение, как, например, их сосед косой Зосима, который мог продержаться под водой без дыхания больше всех. Но тот же Зосима в общей СКАЧАТЬ