Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология (сборник). Михаил Генделев

Чтение книги онлайн.

      Пережившая зиму рассада калек и калечек рассада,

      горбунов, инородцев и прочих растений при северном свете

      я свидетельствую:

      времена распускаются самых

      страшных

      ваших соцветий.

      Пережившая зиму рассада калек и калечек, растения

      северной жизни!

      горбунов, инородцев рассада и прочих растений ростцы,

      эта жимолость-живность,

      время душ ваших страшных цветений,

      время вашей пыльцы.

      …где зима моего лебядиного парка

      нарастила на мертвую плоть площадей лебединую

      зябкую кожу.

      И

      Иосиф

      на белом прекрасном листе,

      как помарка —

      случайный прохожий.

      …в холода наши перья в каналы вмерзали.

      Я говорил:

      голосу не поместиться

      в теплом черепа зале —

      Я

      говорил:

      не латунь,

      но металл благородный вывозится в теплые страны.

      В горлах.

      Контрабанда.

      В

      связках гамм.

      Кто сказал,

      что высокая речь невозможного ныне чекана,

      что и в тундре она

      чистоган!

      и

      не стоит подарка,

      и

      каждому

      по деньгам.

      …шел Иосиф

      на белом стихе

      – словно ангел прокаркал —

      так естественно,

      что непохоже.

      В обугленном парке

      дрова отгоревших деревьев.

      Зима.

      Я описывал зиму,

      свернувшись,

      совсем как зародыш,

      в ее чреве.

      …Телец еще был вверх ногами,

      он плавал в эфире.

      Рога его,

      будто бы мамонта бивни, или другого урода —

      дикари торговали ученым, добравшимся вброд до Сибири.

      (Впрочем,

      эта Земля еще плоская,

      как есть сама,

      паче,

      даже родившись,

      ее не застал я открытой…)

      Зима:

      …я описывал зиму.

      Но бросил.

      Написал «Разрушение сада».

      Сам был плод,

      в кожуру помещаясь.

      Быть может,

      как надо,

      ядовитым был плод,

      раз его не заметил

      Иосиф

      и корней не извлек.

      Боже мой, Боже!

      Как скользко идти ему, бедному, по льду.

      Рот любимой моей извивался от яда.

      Я учился, и я научился

      терпеть ее боль

      до

      того,

      что припомнил себя обитателем этого Сада:

      …яблоко

      было в руке у любимой.

      Сметенные тени всех этих

      тоже бывших деревьев Эдема

      стояли,

      и снег в волосах их не таял.

      Вот как было зимою.

      Задолго СКАЧАТЬ