Братья-разбойники. Михаил Воронов

Чтение книги онлайн.

      – Ну-у, Максимушка!

      – Ну, трухмалу на склейку ноне же оборудуем, драницы опять же от барина возьму – нитки, говорите, есть?

      – Есть.

      – Значит, ладно!

      – А горб сделаем? – подробно допытываемся мы.

      – И горб сделаем, и трещотки вляпаем, и бумажных зайцев потом по нитке пущать будем, – вот как!

      – А еще что?

      – А еще – ничего…

      – Раскрасить бы его, змей-то.

      – И то… Разе дьявола, что ли, на змею-то нарестовать? – подмигивает Максим.

      – Нарисуй, Максимушка!

      – А и то нарестовать?.. Настоящего дьявола-то обозначить: с рогами его, окаянного, пропишем, глаза красные, пузо желтое, из пасти язык высунем… хвост тоже – метлой…

      Мы только прыгаем от радости, слушая Максимово изображение настоящего дьявола.

      Подобные приготовления, или, лучше сказать, даже одни только разговоры о них, совершенно отравляют наше спокойствие. Целый день мы ходим в каком-то волнении, забывая о пище, и только и думаем, что о змее, только и следим всюду, что за одним Максимом: не несет ли он от луковицынского барина бумагу, не варит ли клейстер, не строгает ли драницы и проч. Не менее тревожно проходит и ночь: то, отягченные думами о змее, ворочаемся мы далеко за полночь с боку на бок и не можем заснуть; а утомленный уснешь, так сны начнут тебе сниться, в которых главным действующим лицом является опять тот же искуситель – змей. Видится нам, что и соседние-то мальчики его перекинули, и оборвался-то он, и не поднимается-то от безветрия, и наконец, что отец-то его увидел, отнял у нас и разорвал его в клочья. С какой-то щемящей болью в сердце не раз просыпаемся мы, трем заспанные глаза, вскакиваем с кроватей, ловим руками неуловимое, спасаем, отбиваем что-то, и разве в конце концов получаем тяжеловесные затрещины от старшего брата, который, пробудившись и слыша наш безалаберный бред, думает этим путем привести нас в сознание.

      Наутро мы просыпаемся ни свет ни заря и первый наш вопрос: «Где Максим?» Если мы не находим его в кучерской, то тотчас же спешим в конюшню.

      – Максимушка! что же змей-то?

      – О, ну вас к богу и с ним-то! Что это такое? Поднялись эвона, когда еще черти в кулачки не бились, сейчас: «Змей!» Дайте людям хоть зенки продрать; а то «змей!».

      Но нам брюзжание Максима ни к чему; мы неотвязчиво вертимся вокруг него и ждем не дождемся той счастливой поры, когда отец уедет с рапортом по начальству. Наконец вожделенный миг настает: Максим выводит лошадь из конюшни в каретник и начинает ее седлать. На всю эту процедуру мы смотрим сквозь щели в тонкой перегородке, отделяющей конюшню от каретника.

      – Глядите, подпругу затягивает, – слышится шепот.

      – Врешь, стремя отпускает! – перебивает другой детский голос.

      – Ан, врешь, подпругу!

      – Ну, смотри, смотри! Разве это подпруга?.. А еще споришь, дурак!

      – Ну-ка, пусти-ка меня сюда посмотреть.

      – Да, СКАЧАТЬ