Стратегия Византийской империи. Эдвард Люттвак

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ последовавшей великой битве Теодорих был убит, Аэций сражался храбро, потери были огромны («поля загромождены трупами»), и Аттила отступил – или, скорее, отступили его гунны – в лагерь, огороженный повозками. «Он был подобен льву, прижатому охотничьими копьями к пещере и мечущемуся у входа в неё: уже не смея подняться на задние лапы, он всё-таки не перестаёт ужасать окрестности (vicina terrere) своим рёвом. Так тревожил своих победителей этот воинственнейший король, хотя и окружённый»[86]. Но общего готского натиска не последовало, до последнего никто не стоял. Аттила вполне свободно прошёл в отступлении через Центральную Европу и возвратился в свою столицу; никто его не преследовал.

      Иордан объясняет это странное обстоятельство очень просто: Торисмунд, старший сын Теодориха и его преемник на троне Тулузского вестготского королевства, страстно стремился атаковать, но сначала посоветовался с Аэцием, потому что тот был «старше и мудрее», как это на самом деле и было, – по крайней мере с точки зрения Аэция и империи, хотя и не Торисмунда:

      [Аэций] же, опасаясь, как бы – если гунны были бы окончательно уничтожены – готы не утеснили Римскую империю, дал по этим соображениям такой совет: возвращаться на свои места и овладеть королевской властью, оставленной отцом, чтобы братья, захватив отцовские сокровища, силою не вошли в королевство везеготов… Торисмунд воспринял этот совет не двусмысленно – как он, собственно, и был дан, – но скорее в свою пользу, и, бросив гуннов, вернулся в Галлии[87].

      Таким образом, в Аэции мы можем разглядеть, так сказать, «протовизантийца» – правда, ситуацию можно считать слишком простой для того, чтобы она потребовала какого-то особого таланта в управлении государством: если сейчас «силы гуннов будут уничтожены, Западной империи придётся туго, случись ей защищаться от Тулузского королевства». Это достаточно просто; однако сразу вслед за этим всё тот же историк обвиняет Аэция одновременно и в двуличности, и в наивности – сочетание в самом деле редкое, тем более что Аттила впоследствии проявил всё что угодно, только не благодарность, и напал снова[88]. Возможно, этот случай, потребовавший проявить искусство управлять государством, был вовсе не таким уж простым. Дело было не в том, чтобы внушить Аттиле чувство благодарности, а в несомненном преимуществе контролируемого баланса сил: для ослабленного остатка Римской империи было несравненно выгоднее наличие двух сил, которые никогда не объединятся против него (ибо каждая из них довольно легко может его разрушить), нежели наличие одной-единственной силы. При наличии двух сил есть возможность убедить одну из них сражаться с другой в интересах империи – как это только что произошло. При наличии одного-единственного противника избежать покорения или разрушения было бы невозможно.

      Иордан описывает Аттилу после сражения как раненого льва, и современные историки также считают, что он потерпел сокрушительное поражениеСКАЧАТЬ