Там, где кончается море (сборник). Патрик Несс

Чтение книги онлайн.

      Я снова сглотнула слезы:

      – Так ты говоришь, я могу только выбрать то, что будет пугать меня всю оставшуюся жизнь?

      Он засмеялся и распростер руки:

      – Ну наконец-то ты улыбнулась.

      И он обнял меня.

      Я ему позволила.

      Но внутри меня по-прежнему остался страх, который я не могла распознать. Страх с надеждой или страх без нее.

      На то, чтобы расстегнуть ремень, требуется целая вечность. Это трудно сделать, когда висишь вниз головой. Когда он наконец расстегивается, я падаю с кресла, соскальзывая по стене кабины, которая, кажется, сложилась вдвое.

      – Мам? – говорю я, подбираясь к ней.

      Она лежит лицом вниз на том, что раньше считалось потолком, а ноги ее вывернуты так, что я не могу на них смотреть…

      – Виола? – снова говорит она.

      – Я здесь, мам.

      Я убираю вещи, которыми она завалена, разные папки, планшеты, разбившиеся, когда мы начали переворачиваться, осколки, на которые раскололось все, что не было надежно закреплено на своих местах…

      Я убираю большую металлическую плиту с ее спины…

      И вижу…

      Кресло пилота оторвало от пола, заднюю панель спинки сорвало, и она превратилась в осколок металла…

      Осколок, который вонзился маме прямо в позвоночник…

      – Мам? – говорю я напряженно, пытаясь вытащить его.

      Но чем больше я его шевелю, тем сильнее она кричит. Кричит так, как будто меня нет рядом.

      Я перестаю его шевелить.

      – Виола? – снова говорит она, задыхаясь. Голос у нее высокий, слегка надтреснутый. – Это ты?

      – Я здесь, мам, – говорю я и ложусь рядом с ней, чтобы быть поближе к ее лицу. Убираю осколок с ее щеки и вижу, как суматошно бегает ее глаз.

      – Милая? – говорит она.

      – Мам? – говорю я, плачу и убираю стекло. – Скажи, что мне сделать, мам?

      – Милая, ты не поранилась? – говорит она высоким, дрожащим голосом, так, словно не может вдохнуть.

      – Не знаю, – говорю я. – Мам, ты можешь двигаться?

      Я просовываю руку ей под плечо, чтобы немного приподнять ее, но она снова вскрикивает, и я тоже кричу и опускаю ее, и она снова лежит, как лежала, лицом вниз, на потолке, с осколком в спине, медленно истекая кровью, как будто это не имеет никакого значения, – и все вокруг нас разбито, разбито, разбито.