Две жизни. Михаил Волконский

Чтение книги онлайн.

      – Отчего же не поехать? Поедем.

      – Ну и отлично! А теперь я пойду к себе. Так насчет дежурства ты устроишь?

      – Устрою.

      Проворов был уже за дверью.

      Когда двор переезжал на лето в Царское Село, гвардейские офицеры, являвшиеся туда для дежурства, приезжали из Петербурга определенным от полка нарядом, то есть группою в несколько человек, останавливались в нижнем помещении Большого дворца и, ежедневно сменяясь, в определенное время ходили по очереди в караулы; затем на их место прибывал другой наряд от другого полка, и отбывшие свою очередь могли вернуться в Петербург. Возвращались солдаты походом, то есть верхом на лошадях строевой колонной, а офицеры – в собственных экипажах, так как у огромного числа гвардейских офицеров были собственные щегольские запряжки четверкой и даже шестеркой, цугом, кареты и коляски.

      Проворов был из тех немногих, у кого не было ни того, ни другого, и ему приходилось пользоваться экипажем одного из товарищей, обыкновенно Ваньки Чигиринского. И теперь из Царского они ехали в Петербург в огромной, мягко качавшейся на рессорах карете и мирно беседовали. Сергей Александрович заговорил об интересовавшем его вопросе о масонах, о которых он до сих пор много слышал и кое-что знал в качестве неофита и с которыми ему пришлось столкнуться теперь непосредственно.

      – Скажи, пожалуйста, – спросил он Чигиринского, – ты знаком с масонами, имеешь представление о них?

      – Имею, – ответил Чигиринский, по своей привычке не выпуская из зубов короткой раскуренной голландской трубки.

      – И что же ты о них думаешь?

      – Да ничего особенного! По-моему, это – детская забава.

      – Детская? Почему же детская?

      – А вот помнишь, как бывало в детстве? Заберемся мы, ребята, со сверстниками куда-нибудь в сумерки в укромное место и начнем рассказывать страшные истории эдак полушепотом; и станет и очень проникновенно, и жутко, и страшно, и ужасно приятно. И до того дорассказываемся, что замолчим и двинуться боимся.

      – Да, я это помню. Мы, бывало, забирались в коридоре за шкафом на огромный сундук.

      – Ну вот и масоны так.

      – Тоже на сундук забираются?

      – В переносном, конечно, смысле. Тоже главное у них – таинственность; в ней вся штука: будто что-то делают, ищут философский камень, строят храм Соломона, а на самом деле только и всего, что им под этим предлогом можно собираться в тайнике где-нибудь и сидеть и ощущать жуткость таинственности, как в детстве после страшных рассказов и сказок в сумерках.

      – Но ведь у них обряды особые, заседания.

      – Пустяки все! Все сводится к тому только, что я говорю.

      – Ну а философский камень, а это мистическое строение Соломонова храма?

      – Да к чему это нам, православным, заботиться о восстановлении и постройке Соломонова храма, когда у нас, слава Богу, возводятся христианские храмы открыто и всенародно?

      – Но ведь Соломонов храм это – совсем другое.

СКАЧАТЬ