Лабутены. Дурацкие стишки. Алексей Козлов

Чтение книги онлайн.

      Похожий на Сионского пророка,

      Дед маргинальный, сочинитель ны

      Вдоль по проспекту шлялся одиноко,

      Подтягивая ветхие штаны.

      Пророка звали Киря или Ромка.

      Хоть это пошло и весьма старо,

      Обслюнивая старое перо,

      Он что-то сочинял назло потомкам.

      Из сгнивших балок и больничных клизм

      Из древних чувств, прихлынувших к аорте

      В говне провинциальном афоризм

      Рождался тяжко в умственном аборте.

      Сквозь серый морок нудно тёк народ —

      Все эти Вани, Пети и Ванессы.

      И взгляд недобрый бросив, старый кот

      Хромал в нору, чтоб лечь в тепле на «Пьесы»

      Всё это, повторённое стократ

      Растягивалось в парсеки и мили.

      Над градом, как нарыв, горел закат

      Шуршали тапки Иезекииля.

      Сраный совок бесплатно всё даст,

      Всё, кроме Тутти-Фрутти!

      А чем похвастаешь ты, либераст?

      Что поднесёшь на блюде?

      В центре русского мороза,

      В центре русской..еты,

      Что ты плачешь мама Роза?

      Где хоронишь ты мечты?

      Что по кровле обветшалой

      Лупишь праздным молотком,

      Что как путник запоздалый

      В ладный ломишься их дом?

      Или слившись с русским горем,

      Необкатан и ретив,

      Перекати-кати-полем

      В чёрный прыгаешь обрыв.

      Здесь не будешь на гондоле

      По каналу босиком!

      Что гундишь в безлюдном поле,

      Как прибитый долу гном.

      Брат, не брат ты! Ностра —Коза!

      Выдь на мыззу! Взынь в кусты

      В центре русского мороза,

      В центре дикой..еты.

      Штормитца. Пол ушёл под плинтус

      И ёлочка с бутылкою бела.

      Облёван в коридоре пьяный свинтус

      И бешено гудят колокола.

      Вещает на экране кто-то мило

      Откладывая куши всякий раз

      Очередную порцию Эгила

      Накрыл в пустыне наш геройский таз.

      Одно и тож навеки и отныне

      Тарелка исторически пуста.

      И плачет в думе хлыщ по Украине,

      Не зная, где такая дивнота.

      Упились в мат танцорки и чинуши

      Менты и пограничники вельми

      И бог в дыре оплакивает души

      Всех тех, кого он раньше блёл людьми.

      Так случилось, может быть, неловко,

      А быть может, в этом сок и жизнь

      Что в поэме это только Вовки,

      Словно по наитию сошлись.

      ,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

      В Лабутенах выделки нездешней

      Сквозь поля, «Макдональдсы» и дрок

      Шёл в Москву один хипарь сердешный,

      По мирскому делу ходочок.

      Нос картошкой, покрасневший яро,

      Шарф на шее, сумка на горбе,

      Ну и разумеется гитара

      С фестиваля песни ДЦП.

      В нём жила, как глист, мечта пиита

      Повидать Володю, и ходок

      По пути поддрачивал сердито,

      Выдувая изо рта парок.

      Шол в Москву увидеться с Мессией

      Сорок дней и сто ночей подряд

      Попросить «Недлинную Гуссию»

      Уканать, уехать, принять йад!

      Прекратить кристян и смердов грабить,

      Сбереженья бабушкам вернуть.

      Удивлялись все – такая память

      Совести вовек не даст уснуть.

      Уходили и сменялись лица,

      Исчезал во тьме за домом дом

      Удостоверение партийца

      Прижимал он к сердцу кулаком.

      Оттого, что родину наверно

      Он любил с любою властью врозь,

      Шол он сквозь раздолбанные фермы

      И через погосты шол насквозь.

      Проходил без шума робкой тенью,

      Без СКАЧАТЬ