Пробуждение. Алексей Курятников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ лики куплеты, взял гитару, пододвинул стул, чтобы опереться на него ногой, но промахнулся и всей своей телячьей тушей рухнул в оливье, захватив с собой скатерть с дюжиной других блюд.

      – Прости, Ариша, не могу, – уже решительно отчеканил Максим и шагнул в теплую летнюю ночь.

      Арина настигла его возле беседки в саду и, как мастер айкидо, развернула его за рукав.

      – Тебе не нравятся мои друзья? – в тоне прекрасной юной богини чувствовался металл.

      Арина, кареглазая блондинка, была из породы тех женщин, которые заставляют оборачиваться проходящих мимо мужчин. В свои двадцать пять лет она успела несколько лет проработать фитнес-инструктором в спортивном центре, куда попала после завершения спортивной карьеры в художественной гимнастике. Природа не обделила ее ничем. Длинные, роскошные светлые волосы спускались до лопаток Ее тело представляло собой триумф женской красоты, и, когда она выходила в зал, чтобы провести занятия с посетителями спортклуба, обтянутая в короткие спортивные лосины и топик, мужчины застывали, как гипсовые статуи, глядя на точеное тело пантеры.

      – Дорогая, у тебя замечательные друзья. Веселые, добрые люди.

      – Тогда в чем дело?

      Напряжение росло, как давление в паровом котле. Кузнечики пронзительно разрезали тишину, угрюмо повисшую между влюбленной парой, дружным стрекотанием. Большие глаза Арины яростно блестели при свете полной луны, а грудь вздымалась от глубокого дыхания.

      Максим не знал, что делать. Уйти, не объяснившись – значит потерять любимую девушку. Объясниться – значит… видимо, тоже потерять. Но лучше уж потерять, объяснившись. Червь недоговоренности не будет грызть душу.

      – Пройдем в беседку. Ты хотела слышать? Изволь, – голос Максима был тверд, трагичен и отражал катарсис, происходящий в его душе.

      – Как бы ни была тяжела правда, ты должен сказать мне ее. Между нами не должно быть тайн. Ведь мы любим друг друга, – более утвердительно, чем вопросительно сказала Ариша.

      – Как бы после моих откровений ты не сказала «любили». Так вот, твои друзья – обычные люди. Дело в том, что я не совсем обычный человек, – Максим лихорадочно тер висок – Об этом знают только мои родители, да и то не всю правду. Ты первый человек, которому я смею открыться. У меня есть особенность, которая проявилась во мне впервые в семь лет, когда мы с отцом рыбачили на пруду возле дома. Настойчиво клевал карась, и я гипнотически таращил глаза на поплавок, когда отец, прилепив очередной полтинничек, сказал:

      – Сынок, я на пять минуточек отлучусь в сарай за прикормом, ты только в воду не залазь, хорошо?

      – Не торопись, скорострел, женщины не любят пятиминуток, – выпалил я, все так же таращась на поплавок.

      Солнце поднялось уже высоко и приятно грело тело, а поплавок уже не шевелился. Видно, утренний клев закончился. Я грелся на солнышке, поглядывал на стрекозу, наполовину погрузившую поплавок в воду, как почувствовал тяжелый взгляд отца в спину. Я обернулся и увидел остолбеневшего отца с отвисшей челюстью, который, возбужденный утренней свежестью и принятой на грудь водочкой, собирался навестить мамку, когда я и выдал этот перл. Откуда было семилетнему ребенку знать о сексе? Да и сказал я это неосознанно, глядя на поплавок и думая о клеве.

      – Что ты сказал, стервец?! – спросил отец.

      Понятно, что идиллия у пруда в тот момент закончилась. Дома мама высказалась насчет того, что, как только ребенок пошел в школу, нахватался там вместо толкового всякой ерунды. До того момента, как мы пошли с отцом на пруд, я не знал о сексе ничего и, как большинство моих сверстников, полагал, что мама с папой меня решили завести. Как домашнюю кошку или собачку. Но, вернувшись домой, я четко осознавал, что о взаимоотношении полов я знаю все, и притом очень давно. Я сам не знал, как это произошло.

      Следующий эпизод произошел через три года, когда в апреле 1990 года меня принимали в пионеры. Я наотрез отказался надевать пионерский значок на грудь, высказавшись на тот счет, что Ленин – душегуб и что его разрушенный болезнью мозг, генерировавший такие же болезненные идеи, обескровил Россию на многие десятилетия. Таким людям место в аду, куда, собственно, он и попал. Сказал я это на торжественной линейке перед всем классом. Вот это был скандал! Классный руководитель, Елизавета Алексеевна, не могла не отреагировать. Ведь это был удар по государственной идеологии. Вызвали родителей. И я не знаю, какие доводы пришлось приводить моему отцу для того, чтобы убедить директора не давать ход делу дальше, в органы государственной безопасности.

      Ведь научить ребенка ТАКОМУ могли только взрослые.

      А это антисоветчина! Грозили даже отчислением из школы.

      Но только грозили, так как других оснований не было: успеваемость у меня была лучшая на параллели, да и по состоянию здоровья отклонений никаких. Тут либо давать делу ход, либо тихо замять произошедший СКАЧАТЬ