В мире отверженных. Записки бывшего каторжника. Том 1. Петр Якубович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ после того я и совсем потерял его из виду: должно быть, он остался где-нибудь в больнице.

      Захаживал также ко мне щеголеватый молодчик из лакеев в неизбежном пестреньком галстучке и с утонченными, по его пониманию, манерами. Этот мелко плавал и все вспоминал, какие прекрасные "покупки" делывал он в Петербурге во время публичных казней на Семеновской площади; "покупать" на его языке значило залезать без разрешения в чужой карман. В конце концов я заметил, что он и у меня кое-что "покупал" во время своих визитов…

      Зато не могу без улыбки вспомнить милейшего Тюпкина, беглого солдатика, пропадавшего два года без вести, наконец добровольно заявившегося к начальству и шедшего теперь в Читу на суд. Это был добродушнейшим парень лет двадцати шести, плохо развитой физически, Грустный, понурый и всегда меланхоличный. Он ухаживал за мной, парил мне обед и чай и жил в моем "дворянском" помещении. В долгие зимние вечера мы много болтали, и я узнал всю его подноготную. Он был страстный игрок и, когда я давал ему немного денег, сейчас же скрывался и всю ночь напролет играл в штос. Поутру кто-нибудь из арестантов сообщал мне, что мой Тюпкин спустил все до последней копейки.

      – Не стоит такой скотине благодеяние оказывать, – философствовал при этом доноситель. – Как будто Другой кто не мог бы вам самоварчик поставить или другое там что сделать? Еще благодарность бы чувствовал… А он что? Как он был духом (арестантское название солдат), так духом и останется до гробовой доски!

      Между тем Тюпкин появлялся мрачный, как сама ночь, и в, камере моей начиналась усиленная деятельность: выколачивалась пыль из моих вещей, перекладывались с места на место, без всякой видимой нужды, мешки и ящики; по камере раздавался неумолкаемый топот сапог, аккомпанируемый глубокими-глубокими вздохами.

      – Что, Тюпкин, нездоровы вы, что ли? Молчание.

      – Или, может быть, потеряли что? Может, проигрались?

      – Не-е! – и вслед за этим ответом мой Тюпкин моментально исчезал, сконфуженный.

      Вечером он опять остается в моей камере. Мы насытились вкусным кулешом, напились чаю; нам так приятно греться перед весело потрескивающими в догорающей печке угольями. Мой Тюпкин совсем разнежился. Ему хочется говорить, без конца говорить, без конца жаловаться на свою судьбу.

      – Ах, горегорький я, горегорький! И зачем только мать на свет меня породила!

      – А чем же вы особенно несчастнее других, Тюпкин? Другие идут в каторгу, а вас – самое большое – переведут в штрафованный разряд. Ну, накажут…

      Тюпкин прислушивается к моим утешениям и молчит.

      – Не так ли? – говорю я. – Ведь вы же добровольно заявились к начальству, вас не поймали? Это, конечно, примут во внимание. Вам дадут снисхождение.

      Вместо ответа он вдруг начинает яростно таскать себя за волосы.

      – Ох, горегорький я, горегорький!..

      – Да вы, может быть, скрываете? Вы, может, бежали после какого-нибудь преступления?

      Но тут Тюпкин начинает божиться и клясться, СКАЧАТЬ