Рассказы и крохотки. Александр Солженицын

Чтение книги онлайн.

      Но крикнул что-то Волковой искать – и надзиратели быстро перчатки поснимали, телогрейки велят распустить (где каждый тепло барачное спрятал), рубахи расстегнуть – и лезут перещупывать, не поддето ли чего в обход устава. Положено зэку две рубахи – нижняя да верхняя, остальное снять! – вот как передали зэки из ряда в ряд приказ Волкового. Какие раньше бригады прошли – ихее счастье, уж и за воротами некоторые, а эти – открывайся! У кого поддето – скидай тут же на морозе!

      Так и начали, да неуладка у них вышла: в воротах уже прочистилось, конвой с вахты орёт: давай, давай! И Волковой на 104-й сменил гнев на милость: записывать, на ком что лишнее, вечером сами пусть в каптёрку сдадут и объяснительную напишут: как и почему скрыли.

      На Шухове-то всё казённое, на, щупай – грудь да душа, а у Цезаря рубаху байковую записали, а у Буйновского, кесь, жилетик или напузник какой-то. Буйновский – в горло, на миноносцах своих привык, а в лагере трёх месяцев нет:

      – Вы права не имеете людей на морозе раздевать! Вы девятую статью уголовного кодекса не знаете!..

      Имеют. Знают. Это ты, брат, ещё не знаешь.

      – Вы не советские люди! – долбает их капитан.

      Статью из кодекса ещё терпел Волковой, а тут, как молния чёрная, передёрнулся:

      – Десять суток строгого!

      И потише старшине:

      – К вечеру оформишь.

      Они по утрам-то не любят в карцер брать: человеко-выход теряется. День пусть спину погнёт, а вечером его в БУР.

      Тут же и БУР по левую руку от линейки: каменный, в два крыла. Второе крыло этой осенью достроили – в одном помещаться не стали. На восемнадцать камер тюрьма, да одиночки из камер нагорожены. Весь лагерь деревянный, одна тюрьма каменная.

      Холод под рубаху зашёл, теперь не выгонишь. Что укутаны были зэки – всё зря. И так это нудно тянет спину Шухову. В коечку больничную лечь бы сейчас – и спать. И ничего больше не хочется. Одеяло бы потяжельше.

      Стоят зэки перед воротами, застёгиваются, завязываются, а снаружи конвой:

      – Давай! Давай!

      И нарядчик в спины пихает:

      – Давай! Давай!

      Одни ворота. Предзонник. Вторые ворота. И перила с двух сторон около вахты.

      – Стой! – шумит вахтёр. – Как баранов стадо. Разберись по пять!

      Уже рассмеркивалось. Догорал костёр конвоя за вахтой. Они перед разводом всегда разжигают костёр – чтобы греться и чтоб считать виднее.

      Один вахтёр громко, резко отсчитывал:

      – Первая! Вторая! Третья!

      И пятёрки отделялись и шли цепочками отдельными, так что хоть сзади, хоть спереди смотри: пять голов, пять спин, десять ног.

      А второй вахтёр – контролёр, у других перил молча стоит, только проверяет, счёт правильный ли.

      И ещё лейтенант стоит, смотрит.

      Это от лагеря.

      Человек СКАЧАТЬ