Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность в России. Максим Трудолюбов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Фицпатрик приводит письмо, в котором дети одной московской семьи из шести человек просят не вселять их в каморку под лестницей, без окон, общей площадью 6 квадратных метров[52]. Бенедикт Сарнов вспоминает, как он попробовал обменять одну комнату в коммунальной квартире на другую, более подходившую его семье, и уже почти договорился с хозяевами, но выяснилось, что в новой квартире есть недостаток: в ванной живет семья прокурора[53]. О жизни в ванной есть знаменитый рассказ Михаила Зощенко – «Кризис».

      Частная жизнь стала возвращаться в начале 1930-х, но всегда как привилегия – для особых людей, за особые заслуги. Новые городские дома строились по индивидуальным проектам и, по определению, не могли решить проблемы массового дефицита жилой площади.

      Сталину важно было утвердить свою персональную власть и размежеваться с предыдущей эпохой. Он хотел продемонстрировать, что государство вступило в пору стабильности. Формирующаяся тоталитарная система власти противопоставляла движению – неподвижность, равномерному – иерархическое, горизонтали – вертикаль, коллективному – индивидуальное. В кинематографе государство теперь начинает предпочитать массе индивидуальные характеры. Стандартное и форменное больше не интересны системе – теперь она любит индивидуальное и в одежде, и в жилье[54].

      Человек мог теперь даже получить отдельную квартиру и дачу. Но только если это был особенный человек. Распределение благ становилось более персонифицированным и – по необходимости – строго иерархическим и очень неравномерным, поскольку ни еды, ни одежды, ни тем более квартир в бедной стране заведомо не могло хватить на всех.

      Возвращались отмененные пролетарской культурой титулы и почести, в армии вновь появились звания и погоны, вернулась форма в школах и в некоторых госорганизациях. В сфере культуры появились почетные звания – заслуженный и народный артист. Место в иерархии определяло доступ к благам, к более или менее достойному существованию.

      Полноценная частная жизнь, таким образом, становилась достоянием избранных. Отдельная квартира, дом, личное пространство, личный транспорт появились, но в виде роскоши.

      Неудивительно, что у большинства тоска по собственному жилью, приватности, необходимой для утверждения чувства собственного достоинства, копилась многие годы и вырвалась наружу сразу после распада Советского Союза в 1991 году. Полностью страсть к частной жизни не утолена до сих пор. Может быть, именно этот процесс создания личного мира, идущий на индивидуальном уровне, а не на общественно-политическом, и стоит называть «вставанием с колен».

      Советский опыт глубоко дискредитировал всякий энтузиазм, связанный с коллективизмом, причем не только в России. Такой энтузиазм существовал, возможно, вплоть до середины ХХ века. Коллективное ведение хозяйства, планирование всего производства и потребления из единого центра, коммунальный быт, общественные дворцы, СКАЧАТЬ