Справочник городских рассветов. Борис Михин

Чтение книги онлайн.

      Слепота, как награда

      за исчитанность. Знаючи,

      потеряться обрадуюсь

      по-заячьи.

      Прямо, прямо по ямам,

      пусть на дне факты острые;

      охрани меня, пьяного,

      я ж Твой отпрыск.

      Темнота колоритна,

      ярче солнца слепящего.

      Наобум покорили мы

      настоящее.

      Но читай не читай, а

      вероятность – не знание.

      И о ямах мечтаю я:

      «занято».

      Под навесом охранник,

      на окне куст герани,

      Шпрее в сердце Германии,

      спят любовники вместе,

      «не прощу» возле мести —

      у всего где-то место;

      «за» всегда за проёмом.

      Только что же орёт мне:

      «А ты сам – на своём ли?»

      Щипалась осень (верно, перец

      не просто так весь – в красно-жёлтом).

      Взвесь павшего топтали берцы,

      мир выглядел почти сожжённым,

      Рим – вечным, неубережёным,

      война – как главная из специй.

      В глазах толпы глаз было мало,

      а остальное лишь слезилось

      от пыли лжи и ждало маны,

      а получало ложь и силос.

      Но что особо поразило:

      толпа с войною – в пополаме.

      Мне было странно, стало – осень.

      Немного – жёлто.

      Топнут взвесью

      в лесу, всхрапнув с надеждой, лоси:

      когда пройдут все люди? Весь их,

      болезный род.

      Вот бы спалось, а?

      Не голос страшен, – безголосень.

      А почему так – масса версий.

      Что-то крошилось снаружи, царапая кожу

      больно. И не рассмотреть – что, глаза ведь закрыты.

      «Кто я – пока мне не ясно, поскольку не ожил».

      Позже останется место.

      И след между рытвин…

      Трудно по следу сказать, что за монстр появился,

      но, исходя из «размеров», он был всё же монстром.

      «Что-то во мне, как трамвай на конечной, провисло».

      Выжил бы слон в зоопарке, когда бы не спонсор?

      И как всегда, объявляется зверю охота.

      Лозунги – это же грязь в белом из краскопульта.

      Рытвины скрыты, по следу боится пехота.

      Кровь – для эфира.

      Властям – золотые скорлупки.

      Каждый верит, во что способен.

      Неспособные верят больше —

      может пошло, но факт.

      Не в прошлом —

      в настоящем дурак-пособник,

      фанатеющий на иконы.

      Нет, не злюсь я.

      Но злится дольник:

      он не любит… ущербных, что ли (?),

      больше них помня о Николе

      и других, за труды блаженных,

      но не верующих при этом

      в скудоумие. Не корректны

      крестообразные движения.

      Дольник СКАЧАТЬ