Девять десятых судьбы. Вениамин Александрович Каверин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ нести ему смертельный удар. Отчаявшееся крестьянство вышло на путь открытого восстания. Помещики и чиновники громят крестьян при помощи карательных экспедиций. Фабрики и заводы закрываются. Рабочих хотят смирить голодом. Буржуазия и ее генералы требуют беспощадных мер для восстановления в армии слепой дисциплины. Корниловщина не дремлет. Поддерживаемые всей буржуазией корниловцы открыто готовятся к срыву учредительного собрания. Правительство Керенского есть правительство буржуазии. Вся его политика – против рабочих, солдат и крестьян. Это правительство губит страну… Власть должна быть изъята из преступных рук буржуазии и передана в руки организованных рабочих, солдат и революционных крестьян…

      Затерянный в соседнем купе огарок свечи вспыхивал, угасал и снова вспыхивал, таща за собой сломанные вдоль и поперек тени.

      Чья-то уродливая голова прыгала вместе с ним по обшарпанной вагонной стене.

      Солдат при свете огарка читал газету; снизу видна была только его босая нога, да плечо, прикрытое шинелью.

      Он читал медленно и шопотом произносил про себя каждое слово.

      Еще недавно начало смеркаться, а уже все спали.

      Напротив Шахова сидел, уткнувшись головой в облезлый каракулевый воротник, костлявый человек в чиновничьей фуражке; у его ног свернулся клубком на полу молодой солдат – он спал и казалось, что его сосредоточенное лицо ровным матовым пятном всплывает вверх и шевелится под равномерное подрагивание вагона.

      Шахов задремал и сразу же проснулся.

      Он сидел, притулившись кое-как возле окна, опершись локтями о колени.

      Всю дорогу, то усиливаясь, то мельчая шел дождь и холодный ветер трое суток дул над его головою, в разбитое окно.

      Он снова попытался заснуть и не мог – все его тело ломило от долгой и неудобной дороги.

      Он прислушивался к стуку колес, считал до ста, припоминал названия станций, мимо которых проезжали днем – ничего не помогало.

      Тогда он встал и добрался, шагая между скрюченных на полу тел, до площадки.

      На площадке гремящее мокрое железо двигалось туда и назад между вагонами и сильный ветер хлестал слева. Ветер распахнул шинель, продул насквозь и сразу освежил и захолодил лицо и руки.

      Утлый полустанок медленно протащился мимо поезда, где-то далеко видны были огни, зеленый и красный, искры летели из паровозной трубы и гасли на отсыревшем ворсе пальто.

      Потом откуда-то из топки вылезла баба в длинном тулупе и стала рядом с ним, держась рукой за поручни и заглядывая с любопытством ему в лицо.

      – Зазябла совсем, – сказала она, похлопывая руками и переступая с ноги на ногу.

      Шахов ничего не сказал.

      – Издалека ли едете? – спросила баба и прихлопнула дверцу топки.

      – Издалека. Из Сибири, – коротко ответил Шахов.

      Искры летели снопами и совсем близко мимо вагона прошла водокачка со своим качающимся хоботом молочно-белого цвета.

      Шахов пошел в вагон.

      В эту ночь, последнюю из тех, что он провел в пути, ему приснился тяжелый и безобразный сон.

      Ему приснилось, что он открыл глаза от стука двери и увидел, как из соседнего купе вышел невысокого роста широкоплечий человек. Он медленно опустил глаза, отыскал среди груды тел его, Шахова, лежащего на полу с раскинутыми по сторонам руками, сделал два шага вперед и наступил ему на грудь, так что носок огромного сапога ударился о подбородок.

      – Уберите ногу, – сказал Шахов.

      Человек молчал и улыбался, скаля белые зубы; на груди у него сквозь тонкую полосатую тельняшку просвечивала татуировка.

      – Уберите же ногу! – повторил Шахов.

      – А чем же тебе, браток, мешает моя нога? – спросил человек, дружелюбно мигая глазами.

      – Вы наступили мне ногой на грудь!

      Шахов, выдвигая челюсть, старался сдвинуть его сапог.

      Руки его лежали по сторонам неподвижно, он не мог пошевелить ими.

      – Ай-я-яй, неужто на грудь? А я думаю, что это так ступать мягко!

      Огорчаясь и покачивая головой, он снял ногу и сел на край скамейки.

      Шахов знал отлично, что за минуту перед тем, на скамейке сидел костлявый чиновник, уткнувшийся головой в каракулевый воротник – теперь вагонные стены, железные подпоры, смялись и уступили дорогу человеку в тельняшке.

      – Беднячок ты – сказал он вдруг и достал что-то из кармана, не то куклу, не то волчок; Шахов ясно видел, что это была какая-то детская игрушка.

      – А что?

      – Да СКАЧАТЬ