Естественное положение вещей. стихотворения. Андрей Драгунов

Чтение книги онлайн.

      Я, наверно, согласен, что я не умру без тебя,

      т. е. рядом с тобой и, наверное, в этом вся правда

      нерастраченной жизни. Уже никого не любя,

      я пишу тебе снова, хотя ты, как водится, рядом.

      Т. е. в этих страницах, я вновь обращаясь к тебе,

      чтобы что-то сказать, что ещё недосказано было

      за прожитое время, как свет в запотевшем окне —

      пробивается, вроде, но как-то всё мимо и мимо.

      Как-то так получилось, что мы не успели сказать,

      рассказать о случившемся после последней разлуки —

      ты спешила на службу, я, видимо, тоже, опять

      согревая в карманах пустых посиневшие руки,

      чтобы как-то дожить до тепла и до лучших времён,

      что, возможно, уже не случатся, но хочется верить

      в этот вымысел, что сам собой замещает закон

      окончания жизни, в который не то что не верю —

      просто не понимаю… А помнишь, как в старом кафе

      мы с тобой засиделись, вплетаясь в рисунок на стенах,

      в виноградные кисти, в пейзаж в запотевшем окне

      и в пустой разговор об интригах и даже изменах,

      что как будто случились уже или могут ещё

      с нами точно случиться… Спасали лишь кофе и граппа

      в запотевших, опять же, стаканах. Мужчина в плаще

      как-то странно смотрел на тебя, на меня, на сатрапа,

      что стоял за окном, подпирая собою кусты

      белоснежной сирени – но, видимо, власть многолика.

      И мужчина в плаще, оставляя стаканы пусты,

      уходил восвояси – без шума и даже без крика

      о несчастной любви, завершая бессмысленный спор,

      как ненужную фразу уже, но в конце предложенья.

      Виноград высыхает на стенах, как будто в укор.

      И сатрап за стеклом утопает в кустах от волненья.

      Я пишу это, чтобы меж нами не стёрлись следы,

      как какая-то буква ненужная в самом начале —

      чтобы слёз доставало и даже какой-то печали —

      нерастраченной после, когда в продолжении лет

      мы с тобой расставались надолго – почти что на вечность,

      ожидая не чуда уже, а банальный «привет».

      Чтобы смерить пространство линейкою, не бесконечность.

      И теперь, когда жизнь округлила следы и черты

      до семейного снимка в стекле, запотевшем от срока —

      я пишу тебе письма, чтоб знать, что уверена ты

      в неслучайности встреч… хоть порою судьба и жестока.

      От расправленных крыльев над городом в дни перелёта

      поднимается пыль из оттаявших листьев и пыли

      от помятой бумаги, из книг, уже без переплёта,

      и которые вывезти после уборки забыли.

      Из каких-то веще й, что по осени были изжиты

      из обыденной жизни, из той, что хранится годами,

      как какая-то важность. Иль попросту были забыты

      среди прочего хлама под пылью, с другими вещами,

      что ещё недожили свой век и пока – не на свалку,

      где пластинки из прошлого слушают на радиоле

      под неровные вздохи любителей, что с полустанка

      пробираются к даче, к запасам в холодном подполье.

      И картошка под музыку жарится с мясом на сале,

      как последняя радость, дожившая до потепленья,

      до вернувшихся птиц, что кружат, как в последнем угаре,

      под восторженный крик поднимаясь всё выше – в волненьи.

      Ветер гонит листву вслед с дороги растрёпанным крыльям

      и кромешную пыль посылает им тоже вдогонку.

      Молодой, долетевший птенец, расквитавшийся с пылью,

      пробивается дальше сквозь облако, как сквозь заслонку.

      Я вдруг услышал пение синички

      на ветке, за окном – так верещала,

      что до подушек выгорела спичка,

      когда прикуривал… Ничто не предвещало

      такой финал. Синичка улетела

      и тоже ничего не обещала.

      Мне повезло, наверное – мне спела…

      и с кем-то будет начинать сначала.