Посол Урус-Шайтана. Владимир Малик

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ка за спиной, отлетела и стукнула по худому, высохшему телу. Послышался жалобный перезвон струн.

      – А черт тебя подери, Яцьку! – сердито пробурчал старик. – Ведешь меня по каким-то буграм и ухабам… Еще кобзу, чего доброго, разобью и ноги поломаю.

      – Не поломаешь, деда, – спокойно ответил мальчик, шмурыгая посиневшим от холода носом. – Уже недалеко… Вон и Сечь видно!

      – Что ты мелешь? Как это – Сечь? Где?

      – Да перед нами же!

      – Правда?

      Старик остановился и вытянул вперед голову на тонкой морщинистой шее, уставив в синий морозный простор глубокие черные провалы вместо глаз. Из них текли слезы.

      В лицо повеяло ветром.

      Старик вдруг тяжело задышал и больно вцепился костлявыми пальцами в плечо поводыря. Потом опустился на колени, сбросил кудлатую овечью шапку и склонил пепельно-седую голову в низком поклоне. Из груди вырвался не то стон, не то плач. Вскоре паренек услышал неразборчивое бормотание: старик, наверное, молился.

      – Ну пошли же, деда! Не то и замерзнем тут, на этой горке… Насквозь же продувает! – начал упрашивать паренек, втягивая голову в потертый воротник старой сермяги. – Нашел где молиться… Чай, не в церкви!

      Но старик словно не услышал этих слов. Вытер полою заплаканное лицо, встал и несколько раз вдохнул воздух, будто пробовал его вкус.

      – И вправду Сечь! – промолвил глухо. – Пахнет дымом из кузни… Горячей окалиной несет… Кузнецы небось передержали железо в горне… И еще печеным хлебом… Слышишь, Яцько?

      Яцько промолчал: он ничего не слышал. Только насмешливо покрутил головой: и придумает же такое старый! Окалина… Печеный хлеб… Да до Сечи целых пять верст еще! Намахаешься клюкой… Надышишься в закоченевшие руки… Если бы рукавицы какие-никакие, то терпел бы как-нибудь. А так – хоть плачь! Кончики пальцев так замерзли – болят, как отрубленные… А вокруг голая степь. Ветерок небольшой, но до костей пронизывает.

      – Ну, что ж ты молчишь? – рассердился старик. – Или, может, обманул меня, разбойник, что Сечь уже видно? А? Посмеялся над слепым?

      – Охота была, – буркнул Яцько. – Сам туда спешу, как к родной матушке.

      – А может, это и не Сечь? – допытывался старик. – Скажи мне, ты видишь там реку в лощине?

      – Да говорю же – Сечь!.. Вон Днепро блестит против солнца молодым ледком… или водой – кто его разберет отсюда… Блестит, будто серебро!.. А на полуострове – крепость. Хорошо вижу высокие стены с острым частоколом. И башню над воротами… Не разберу только, что там в середине понастроено… Далеко. И ветер слезу нагоняет, чтоб ему пусто было!

      Старик дрожал как в лихорадке.

      – А церкву… церкву посреди крепости… видишь?

      – Еще бы! Вон как блестит золочеными куполами!

      – Это она! Мать наша, Сечь! – прошептал старик и направил пустые глазницы в ту сторону, где, как ему чудилось, стояла казацкая крепость. – Добрался-таки! Через двадцать пять годов, а добрался!.. Слепой, никчемный… Но все же помру среди своих, среди побратимов…

      Его высокая худая фигура словно застыла на фоне синего неба. Старик чем-то походил на огромную птицу: и протянутая вперед, будто крыло, рука, и большой крючковатый нос, и тонкие ноги в белых холщовых штанах, – точь-в-точь умирающая птица взобралась на скалу, чтобы с нее, с высоты птичьего полета, в последний раз взглянуть на родную землю, которую пришло время покинуть.

      – А перед крепостью что? Есть ли там слободка? – снова взволновался он.

      – Есть. Вроде села, – большая, красивая.

      – И вправду Сечь! – Старик засуетился, заспешил и снова схватил узловатой рукой паренька за плечо. – Тогда пошли быстрее! Не мешкай! Пошли!.. Чтобы до захода солнца там быть…

      Яцько подтянул лямку торбы, которая свисала чуть ли не до пят, стукнул клюкой по звонкой мерзлой земле, и они рысцой стали спускаться с горы.

      2

      Корней Метелица, высокий, дородный запорожец с длинным седым оселедцем[1] и золотой сережкой в правом ухе, отбивался сразу от троих – Секача, Товкача и Арсена Звенигоры. В каждой руке он держал по сабле и орудовал ими так умело, что молодцы, хотя и наседали на старого, с опаской поглядывали на синевато-стальные молнии сабель знаменитого на все Запорожье рубаки. Даром что это только игра: одно неосторожное движение – и острое лезвие рассечет руку до кости, скользнет по темени.

      Низкое зимнее солнце склонилось на запад, за высокие, с дубовым частоколом валы крепости и слепило нападающих. Хитрый Метелица намеренно ставил своих молодых противников в невыгодные условия. В бою все имеет значение: и умение выбрать время для нападения, и отступление, СКАЧАТЬ