Коля, покажи Ленина!. Аркадий Макаров

Чтение книги онлайн.

      Белочка

      – Хороша Советская власть, но уж больно она долго тянется, – говорил мой незабвенный родитель, задумчиво помешивая в голландке железной кочерёжкой рассыпчатый жар от навозного кизяка. Кизяк наполовину с землицей. Горит лениво, но золы, горячей и тяжёлой, как песок, много. Хорошая зола. От неё до утра тёплый дух идёт. Так бы и сидел у печки, грелся. – Ты- то доживёшь еще, когда всё кончится, а я уже нет, а посмотреть охота, что из этого выйдет…

      У нас на семь человек семьи, слава Богу, есть корова, и навозу за зиму накапливается много, так много, что его хватает почти на целую зиму, если топить им печь только в самые лютые морозы. А в остальные дни можно совать в печь разный «батырь», то есть всякий сорняк, кочерыжки и хворост, собранный по оврагам и берегу нашей маленькой речушки с громким названием Большой Ломовис.

      Я пришёл из школы. Замерз. На улице мороз крепкий. Снег под ногами твердый, как ореховая скорлупа. Пальтишко моё, перешитое из солдатской шинели, на рыбьем меху. Холод ему нипочём. То есть – совсем нипочём. Гуляет холодина под вытертым сукном, где хочет. Пока добежишь до дома, мороз аж всего обшарит. Даже под мышки, и туда заберётся, зараза!

      Сажусь на скамеечку рядом с отцом, сую почти в самый жар руки. От скорого тепла они ломить начинают, и я корчусь от боли. Отец легонько бьёт по рукам:

      – Рубаху сожжёшь!

      Рукава у рубашки, действительно, уже дымиться стали. Я убираю руки и засовываю ладони промеж колен. Сижу, греюсь. На плите булькает гороховая похлёбка. Горох всегда разваривается долго. Весь нутром изойдёшь, пока обедать начнём. Так и сидим с отцом, смотрим в огонь.

      У родителя один глаз выбит случайным осколком стекла ещё при коллективизации, когда в Бондарях колхозы делали. И он мальчишкой случайно затесался на собрание активистов, по которым какой-то отчаянный хозяин земли своей пальнул через двойные рамы из дробовика. Вот маленькое стёклышко и впилось любознательному подростку в зрачок, навсегда лишив его глаза.

      Теперь отец сидит у печки и смотрит в огонь по-петушиному, как кочет, повернув голову. Отец тоже озяб. На плечах у него былых времён овчинный полушубок. У отца граматёнки никакой, а знает он очень много. Обычно все дела наперёд рассказывал. Вот и тогда не ошибся.

      Кончилась Советская власть как-то неожиданно и разом. Народ впопыхах даже и понять ничего не успел. А кто не успел, тот опоздал. И опоздал, как оказалось, навсегда.

      …Встретил своего давнишнего друга. В молодые годы вместе жили в рабочем общежитии:

      – Здорово!

      – Здорово!

      Похлопали друг друга по плечам.

      – Как живёшь? – спрашиваю.

      Друг имеет университетское образование, работал на оборонном заводе военпредом. Проверял на качество гироскопы к ракетам и подлодкам. Умный друг, ничего не скажешь.

      Оборонный завод растащили. От кого теперь обороняться? Все вокруг свои. Америка, как брат родной. Правда, теперь – старший брат. А на старшего брата кулаки не сучат. Где работаешь?

      – В пиццерии – отвечает друг.

      – Ну, и как?

      – Да ничего работа. Сторожу по ночам. Ужин на халяву. Там у них много чего на кухне остаётся. Иногда и пивка потихоньку с бочки сцежу. Посплю на столе в зале, а утром – домой. А ты как?

      – Ну, я в банке служу. Директором.

      Друг делает округлые глаза. Вот-вот повалится набок. Я его попридерживаю. – Где же ты столько бабок нахватал? Ты ведь на стройке инженером работал. – Работа работе рознь – говорю. Теперь я тоже могу себе кое-что позволить. Запущу руку в мешок с баксами. Вытяну столько, сколько рука прихватила – и домой несу. Семья рада. С другом совсем плохо стало. – Возьми к себе – говорит. – Я тебе ботинки гуталином чистить буду. – Не, взять не могу. Все штатные места на сто лет расписаны.

      Друг повернулся уходить. Обида смертельная.

      – Да постой ты! Давай покурим.

      – Не курю! Бросил, – отрезал давний испытанный друг.

      – Не злись! Я директор, да только ночной. Тоже сторожем работаю в банке. Ты вот хоть пиво задарма можешь хлебать. Сухариками солёными похрустеть, а у меня деньги за семью печатями лежат, и все чужие. В камере бронированной. Знаешь, как в басне – видит око, да зуб неймёт.

      Теперь оба довольные друг другом смеёмся.

      2

      О том, как я работал в охранных структурах, я уже как-то писал

      Одно дело сторожить мусорную свалку, \ оказывается, там тоже есть своя охрана \ и другое дело – банк, пусть даже и самый маленький. Деньги – есть деньги, и они имеют страшную СКАЧАТЬ