Циники. Бритый человек (сборник). Анатолий Мариенгоф

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ по всей вероятности, пойду на службу прямо от Сергея.

      – Хорошо.

      Я расстегиваю пуговку на перчатке и целую руку.

      – Скажите моему братцу, что книгу, которую он никак не мог раздобыть, я откопал для него у старьевщика.

      Ольгу заметает вертушка метропольского входа.

      Я стою неподвижно. Я думаю о себе, о россиянах, о России. Я ненавижу свою кровь, свое небо, свою землю, свое настоящее, свое прошлое; эти «святыни» и «твердыни», загаженные татарами, ляхами, литовцами, французами и голштинскими царями; «дубовый город», срубленный Калитой, «город камен», поставленный Володимиром и ломанный «до подошвы» Петром; эти церковки – репками, купола – свеколками и колокольницы – морковками.

      Наполеон, который плохо знал историю и хорошо ее делал, глянув с Воробьевой горы на кремлевские зубцы, изрек:

      – Les fifres murailles!

      «Гордые стены!»

      С чего бы это?

      Не потому ли, что веков шесть тому назад под грозной сенью башен, полубашен и стрельниц с осадными стоками и лучными боями русский царь кормил овсом из своей высокой собольей шапки татарскую кобылу? А кривоносый хан величаво сидел в седле, покрякивал и щекотал брюхо коню. Или с того, что гетман Жолкевский поселился с гайдуками в Борисовском Дворе, мял московских боярынь на великокняжеских перинах и бряцал в карманах городскими ключами? А Грозный вонзал в холопьи ступни четырехгранное острие палки, полученной некогда Московскими великими князьями от Диоткрима и переходившей из рода в род как знак покорности. Мало? Ну, тогда напоследок погордимся еще царем Василием Ивановичем Шуйским, которого самозванец при всем честном народе выпорол плетьми на взорном месте.

13

      – Владимир Васильевич! Владимир Васильевич!

      Я оборачиваюсь.

      – Здравствуйте!

      Товарищ Мамашев приветствует меня жестом патриция:

      – Честь имею!

      Он прыгает петушком вокруг большой крытой серой машины.

      – Хороша! Сто двадцать, аккурат, лошадиных сил.

      И треплет ее по железной шее, как рыцарь Ламанческий своего воинственного Росинанта.

      Шофер, закованный в кожаные латы, добродушно косит глазами:

      – Двадцать сил, товарищ Мамашев.

      Товарищ Мамашев выпячивает на полвершка нижнюю губу:

      – Товарищ Петров, не верю вам. Не верю!

      Я смотрю на две тени в освещенном окне третьего этажа. Потом закрываю глаза, но сквозь опущенные веки вижу еще ясней. Чтобы не вскрикнуть, стискиваю челюсти.

      – Ну-с, товарищ Петров, а как…

      Мамашев пухнет:

      – …Ефраим Маркович?

      – В полном здравии.

      – Очень рад.

      Я поворачиваюсь спиной к зданию. Спина разыскивает освещенное окно третьего этажа. Где же тени? Где тени? Спина шарит по углам своим непомерным суконным глазом. Находит их. Кричит. Потому что у нее нет челюстей, которые она бы могла стиснуть.

      – Ну-с, СКАЧАТЬ