Туркменка. Виталий Волков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и, а потому для писательства не пригодна, как не пригодна соленая вода для утоления жажды.

      Глава 1

      ЭГОН РИВС. РАНДЕВУ С ПРАВОЗАЩИТНИКОМ

      25 ноября 2002 года в Ашхабаде совершено покушение на президента Туркмении Сапармурата Ниязова. Его кортеж был обстрелян в центре города. В результате покушения президент не пострадал. Этому инциденту было посвящено экстренное заседание кабинета министров, на котором С. Ниязов назвал организаторов покушения – оппозиционеров: бывшего министра иностранных дел Туркмении и бывшего министра сельского хозяйства.

      По словам С. Ниязова (его выступление на заседании кабинета министров было показано по туркменскому телевидению), президентская машина проехала первой, а хвост кортежа был обстрелян из КамАЗа, двух «Газелей» и двух БМВ. Он узнал об этом только во дворце, когда приехал на работу. «Газели» и БМВ, по словам Туркменбаши, принадлежат туркменской фирме, владеет которой брат экс-министра сельского хозяйства. На этом основании были арестованы все его родственники и члены семьи.

      Нью-йоркская академия наук, членом которой стал президент Туркмении Сапармурат Ниязов, направила ему в ноябре послание. В нем от имени почтенного научного сообщества обращалось внимание на противоречия между созданными им лично туркменскими реалиями и принципами деятельности, обязательными для членов академии. Последний год «туркменское правительство, объявившее о вступлении страны в Золотой Век, последовательно ограничивало свободы, не допуская критики правительственной политики учеными, что привело к сворачиванию исследований в юриспруденции, истории и межэтнических дисциплинах». С 1998 года прекращены работы над диссертациями, а «написанная Вами для туркмен священная книга «Рухнама» стала базовой для школьного обучения», говорится в послании Ниязову. «В результате учителя лишены возможности предоставлять учащимся альтернативные воззрения. Работы многих ученых, историков, поэтов занесены Вами в черный список, поскольку рисуют туркменскую историю отличной от той, что трактуется официозом. Неугодные Вам учебники истории изъяты из туркменских библиотек и уничтожены». Ниязов также потребовал проверять поступающих в вузы на благонадежность «по трем коленам» происхождения.

Сообщение одного из информационных агентств. 26.11.2002

      Эгон Ривс во время ашхабадских командировок одевался с тщательным изяществом. Его костюмам и тройкам зло завидовали на приемах европейские дипломаты, а многие туркменские чиновники мечтали приодеться по его образу и подобию, как только их Сердар, Отец Всех Туркмен, уйдет на покой…

      Ривсу, руководителю ашхабадского бюро крупной международной правозащитной организации, большую часть рабочего времени приходилось проводить в европейских столицах, и в этих столицах он чувствовал себя как в деловом костюме, скроенном по плечу. Саммиты, брифинги, обычная работа. Коллеги, товарищи. Бывшая жена в Лондоне, подруга в Женеве. Биолог. Умница. Если бы ашхабадов вообще не было, вернее, не существовало для лондонов и женев, это и могла бы быть вся его жизнь. Законченный круг, со своими трудами, изящными поворотами, организованным бытом, сексом, спортом. Эгон Ривс ценил и даже любил этот вид жизни, эдакий твидовый костюм. Он умел ловко носить и его. Но близкие знакомые обращали внимание, что за несколько дней до командировок «туда», за круг, облик, походка, выражение лица его обретали особенную цельную черточку. Одни принимали это за проявление высокомерия, тщательно скрываемого в обычной жизни, другие объясняли сосредоточенностью, связанной с обострением основного инстинкта – инстинкта защиты прав униженных и оскорбленных. А автор биографической брошюры о Ривсе, знаменитый немецкий журналист Штефан Прохнофф, не оставив без внимания эту особенность своего героя, тонко отметил, что у Ривса, как у благородного скакуна, перед забегом меняется наклон шеи. В скачке за правдой.

      Сам же Ривс, разговорившись как-то с одной ашхабадской молодой знакомой, (прямо скажем, знакомство оказалось роковым), поделился с ней, что его жизнь была бы одной оболочкой без того мира, который дополняет его мир добра. А ведь другие знают о нем в лучшем случае из газет… Прохнофф, возможно, позволил себе фантазию, но у упомянутой им ашхабадской знакомой настойчивые, смелые глаза редкого светло-зеленого оттенка. Биограф утверждал, что Эгон добавил к сказанному: «В тот мир, который я могу исправить», – и потом, вспоминая тот разговор, укорял себя за допущенное излишество.

      Знакомая нашла бы этой откровенности свое объяснение. Седеющий строгий господин просто заскучал в Европе по нормальным женским глазам.

      Впрочем, никто, даже самые мелочные завистники, не посмели бы упрекнуть Эгона Ривса в легкомысленности. Дело правды прежде всего. Легкомысленность тут недопустима, ведь в Ашхабаде с правозащитниками порой происходят странные и страшные вещи. Можно оказаться не въездным. Можно подвести под тюремную решетку местных знакомых. Можно вообще пропасть. Ривс не желал позволить себе легкомысленность.

      Американское посольство устроило прием СКАЧАТЬ