Мидасов дар. Е. Б. Глушаков

Чтение книги онлайн.

      Могущество художника, поэта —

      Проклятый дар. К чему ни прикоснусь,

      Будь то осколок зимнего рассвета

      Или цветок – уродливая грусть

      Порабощает существо предмета.

      С вертлявой канарейкою займусь,

      Учу по нотам… А засвищет – грустно.

      И стиснул пальцы зябкие – до хруста.

      Уменье боги ниспослали мне:

      Реальность побеждать воображеньем.

      Увы, победа, лестная во сне,

      Готова обернуться пораженьем;

      Чреваты неуютным пробужденьем

      Любые сны… Прекрасные – вдвойне.

      Неровен час: проснувшись, обнищаем,

      Лишившись драгоценных обещаний.

      Обыкновенно наступает день,

      Когда, устав от мутных сновидений,

      Спешим стряхнуть мечтательную лень

      И расширяем круг своих владений

      Реальным миром, где любая тень

      Роскошней, слаще полуночных бдений;

      Всю чертовщину отметаем разом.

      Довольно снов. Покончили с экстазом.

      Уже не тщимся мир перевернуть.

      И не скандалим. Ценим то, что близко.

      Просторней разворачиваем грудь,

      Освобождая прежний стих от риска,

      Чтоб выдохнуть полнее и вдохнуть.

      И смущены, что поступали низко,

      Поскольку не однажды верность вдовью

      Умели грубо распалить любовью.

      Пришло прозренье. Сброшен капюшон

      Благополучных, милых заблуждений.

      Застукали с любовниками жён,

      И сразу – перед пропастью сомнений.

      Взываем к истине, но моралист – смешон.

      Рога на стенке – атрибут семейный.

      Все это знают. Мир без дураков.

      По праздникам сметаем пыль с рогов.

      Растрачен на бессмертие аванс.

      Жизнь прожита случайно, вхолостую…

      Вдруг ненароком разобидел вас?

      Ещё опасней девственность святую

      Хоть пальчиком задеть… На этот раз

      Я о вещах серьёзных повествую

      И – про любовь! Ну а теперь по плану

      От болтовни – перехожу к роману.

      Героя моего зовут Андрей.

      Его с рожденья пеленали в ситец.

      В деревне рос. Остался верен ей.

      Теперь он – деревенский живописец.

      ИЗО ведёт сугубо для детей;

      Они ещё в постель изволят пи́сать,

      А он их учит красками писáть.

      Привадил к дому. Недовольна мать.

      И то сказать, его уроки странны:

      Рассядется по лавкам детвора,

      Галдят, макают кисточки в стаканы

      И в краску… Клякса – облако, гора!

      Малюют сны, неведомые страны…

      Урок? Навряд ли… Шутки, смех, игра!

      Бывало, упрекну его при встрече.

      Молчит, чудак… Оправдываться нечем?

      А помнится, завидовал ему

      В студенческую пору, в институте:

      Его мужицкой смётке и уму,

      Напористо стремящемуся сути,

      Упрямству… Но особенно тому,

      Как он писал – торжественно до жути:

      По-бычьи упирался в пол ногами,

      Как будто камень громоздил на камень.

      А Муза – и легка, и своенравна:

      Безумного надеждой усмирит,

      Внушит тихоне громовержца право,

      Романтика в корявый ввергнет быт,

      Над скромником, глядишь, сияет слава,

      А гений всеобъемлющий забыт…

      Кто понимает, что за баба – Муза,

      Не вздорит – ищет брачного союза.

      Мне помириться с Музой удалось.

      Капризная? Пришлось приноровиться.

      Она шептала: «Стань самоубийцей!»

      А я кивал, умно скрывая злость.

      Она меня вела – и вкривь, и вкось,

      То оттолкнёт, то нежно подольстится…

      И, СКАЧАТЬ