Сгинь!. Настасья Реньжина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ фу, фотография Оленьки в деревянной рамочке. Там Оленька улыбается, а на руках у нее годовалый сын. Внук.

      Там на фотографии все хорошо.

      – Оля-Оля, как же так? –  расходилась женщина. – За что ты меня оставила? Господи, дай мне знак, что она еще жива.

      Но знака не было.

      Молчаливый Господь не выдаст Оленьку, оставит ее мать страдать.

      – Оленька… Степашка… –  всхлипывала женщина. – За что мне все это? –  вспоминала о муже и добавляла: – За что нам все это?

      Муж согласно стонал.

      – Сейчас-сейчас, –  говорила женщина, начинала суетиться, ухаживать за мужем, чтобы хоть как-то себя занять.

      Не то захлестнет.

      – Еще же и Андрей, –  шептала она, поднося ложку с бульоном ко рту мужа.

      Муж согласно моргал. Хотя оба они знали, что хоть Андрея и жалко, да не до него сейчас, не до него всегда. Своя дочь всегда важнее. Поэтому Андрея упоминали всегда вскользь, полушепотом, двумя-тремя словами, чтобы не обижать.

      – Господи, как все это выдержать?!

      Женщина включила телевизор.

      Дикторша равнодушно чеканила:

      – В лесу Вологодской области егерь обнаружил три трупа. Личности погибших, как и причины их смерти, не установлены. Ведется расследование.

      – Час от часу не легче, –  пробормотала женщина и выключила телевизор.

      Им и своих бед предостаточно, нечего на чужие смотреть. Чего доброго, еще один инсульт у мужа случится.

* * *

      Кто первым оказался у трупа – тот и убийца.

      Кто из них был первым?

      Она лежала на кровати, сжимала одеяло. Не могла пошевелиться, лишь кулаки хватали-отпускали ткань. Хватали. Отпускали.

      «Дожить бы до конца зимы, –  думала она. – Дотянуть. И можно будет уйти».

      Сейчас никак – сейчас лес не пустит. Съест.

      «Зачем я на это согласилась? Зачем за ним пошла?» Меньше чем за полгода это уединенное место превратилось для нее в тюрьму.

      Она уставилась глазами в потолок, хотя высматривать там было нечего. Просто с закрытыми страшнее. Она вытаскивала воспоминания одно за другим, но до того, как они нашли труп, ничего не случалось. В их лесной избушке посреди великих снегов однотипные дни тянулись друг за другом.

      Менялась лишь погода.

      Сначала была оттепель.

      Припекало хорошо. Казалось, вот она – весна. Пришла. Проходи-садись, красавица. Пора бы уже – март по календарю давно настал.

      Сосульки на крыше устроили прощальный перезвон: не знали бедняжки, что это не последний их день, скоро нарастут они с новой силой, заматереют вновь. Сейчас же, раззолоченные солнцем, пели свою грустную песню: «Кап-кап-кап. Как-как-так. Кап-кап-кап. Как-так-как-так».

      Снег подтаял. Исчезал быстро, словно не намело за зиму сугробы чуть ли не по пояс. Вон там ступи – до земли провалишься. Из леса то и дело доносился глухой шум: сосны сбрасывали с ветвей снежные одеяла – осточертели они им за зиму, тяжело. Эх, несчастные, скоро вас снова укроет-укутает, но хоть передохнули немного, и то хорошо.

      – По воду не пойду, –  сказала она мужчине осторожно, почти вопросительно, точно разрешения просила.

      Он лишь кивнул в ответ.

      К реке сейчас и впрямь спускаться опасно. Высоченные сугробы могут ухнуть и опасть в любой момент. Проглотят вместе с ведром и обратно не выплюнут. И вдруг река пойдет. Лед на ней толстый, еле прорубь сделали, сама речушка узкая, чуть ли не канава, но и такая может враз вырваться из ледяных оков, вылезти недовольно из берегов и захлестнуть студеной водой.

      Да, по воду пока лучше не ходить.

      Женщина решила устроить уборку: захотелось обновления. Весна на пороге, надо встретить как полагается.

      Она выволокла тканые половики, раскидала по снегу, припорошила сверху – пускай освежаются. Простучала палкой, оставив на белых сугробах темные пятна пыли, развесила половики на заборе.

      Подрядила на работу и мужчину.

      – Пойдем, –  мотнула головой. – Надо лавки перетащить. Пол мыть буду.

      Говорила вкрадчиво: стеснялась и просьбы своей, и того, что уборку вдруг затеяла.

      Они зашли в избу.

      Грубый сруб в один этаж, с грубой же крышей, покрытой дерном. По весне она обещала расцвести ярким и зеленым, превратить избу в хоромы лешего или какой другой лесной нечисти. А пока это приземистый домишко, чуть сутулый под тяжестью снега, черный от времени и СКАЧАТЬ