Леопард с вершины Килиманджаро. Ольга Ларионова

Чтение книги онлайн.

      – Сонтораин.

      Лекарство было прохладное и очень кислое. Мной овладела апатия, аналогичная той, какую я испытывал в ракете. Еще минута – и я уснул, на сей раз уже без голубых ящерок.

      Между тем мое отношение к Педелю без каких бы то ни было видимых причин вышло из всяких границ почтительности. Я хлопал его по гулкому заду цвета голубиного крыла и, заливаясь неестественным смехом, кричал:

      – Ну что, старый хрыч, поперли к вершинам знаний?!

      Он послушно возобновлял свои объяснения, но я уже ничего, решительно ничего не мог понять или запомнить, и это нисколько не пугало меня, а, наоборот, развлекало, и я решил развлекаться вовсю, и, когда на другой день он попросил меня подрегулировать ему блок термозарядки, я умудрился миалевой полоской заземлить питание, так что бедняге приходилось каждые пять минут кататься на подзарядку. Но мои потрясающе остроумные шуточки относительно расстройства его желудка, к сожалению, не попадали в цель – он не был запрограммирован для разговора на медицинские темы.

      Иногда, словно приходя в себя, я чувствовал, что дошел уже до состояния идиотского ребячества и ничего не могу с собой поделать, и все смеялся над Педелем, и все ждал, когда же он сделает что-то такое, что переполнит чашу моего терпения, и я окончательно потеряю контроль над собой.

      Но последней каплей оказался Патери Пат.

      За ужином он довольно сухо заметил мне, что я перегружаю моего робота не входящими в его программу заданиями. Я взорвался и попросил его предоставить мне развлекаться по своему усмотрению. Выражения, употребляемые мною по адресу Патери Пата, едва ли были мягче тех, которые приходилось выслушивать Педелю.

      Я видел округлившиеся глаза Элефантуса и знал, как я сейчас жалок и страшен, и опять ничего не мог с собой поделать, и шел на Патери Пата, шатаясь и захлебываясь потоками отборнейших перлов древнего красноречия, почерпнутых мною на буе из старинных бумажных фолиантов.

      Элефантус перепугался.

      Он кинулся ко мне, схватил за руку и потащил к выходу. Он вел меня по саду, бормоча себе под нос: «Это надо было предвидеть… никогда себе не прощу…» Я отчетливо помню, как я упрямо сворачивал с дорожки на клумбы и дальше, к зарослям цветущего селиора, и рвал ветки, и перед самым домом упал и стал рвать траву, но потом поднялся и с огромной охапкой этого сена дотащился до своей постели и рухнул на нее, зарываясь лицом в шершавые листья. Это была Земля, это была моя Земля – вся в терпкой горечи пойманного губами стебля, в теплоте измятой, стремительно умирающей травы. Я хотел моей Земли, я хотел ее одиннадцать лет царства металла, металла и металла – и я взял ее столько, сколько смог унести.

      Это была моя Земля. И где-то на ней – совсем рядом со мной – была Сана, и она думала обо мне, помнила; может быть, еще любила. Главное – была, она была на Земле.

      Но почему же я, счастливый такой человек, чувствовал, что схожу с ума?..

      Вероятно, мне и в самом деле было очень худо. СКАЧАТЬ