Переписывая прошлое: Как культура отмены мешает строить будущее. Пьер Весперини

Чтение книги онлайн.

      Предисловие

      29 августа 1911 года в калифорнийском городе Оровилл появился индеец. Это был последний представитель одного из племен народности яна, истребленного бледнолицыми в эпоху золотой лихорадки и последующие годы. Его сородичей, живших в Милл-Крик, в 1865 году перестреляли нанятые переселенцами убийцы (кое-кого из них можно увидеть на фотографии того времени: гротескно разряженные, в широкополых шляпах и галстуках-бабочках, с сигарами и выставленными напоказ цепочками карманных часов){1}. Горстка выживших, включая нашего героя, укрылась в лесу, откуда его в конце концов вытеснила урбанизация. Голодный и напуганный, он попал в руки полиции. Алфред Луис Кребер, специалист по индейцам и завкафедрой антропологии Калифорнийского университета, устроил его в Музей антропологии в Сан-Франциско.

      Там он стал одновременно живым экспонатом («человек каменного века», «последний индеец-дикарь») и смотрителем музея. И произвел фурор. Кребер очень к нему привязался. Было решено называть его Иши, что на языке яна означает «человек». Иши стал своеобразным талисманом музея и антропологической науки.

      Он уцелел во время резни, но не смог пережить последствий другого фактора геноцида коренных народов{2} – инфекционных заболеваний, принесенных бледнолицыми. Его погубил туберкулез. Кребер находился в Нью-Йорке, когда получил телеграмму от коллеги: тот сообщал, что Иши умирает. Кребер немедленно отправил ответ, прося, когда придет время, соблюсти погребальные обычаи яхи (подгруппы яна, к которой принадлежало племя Иши). Далее Кребер писал:

      Письмо опоздало. Тело Иши, не успевшее даже остыть, разрезал на куски еще один его «друг», хирург Сакстон Поуп. Внутренние органы извлекли, взвесили и исследовали. Череп был признан «небольшим и довольно толстым»{4}. Кребер продолжил работу и больше никогда не говорил об Иши.

      Я прочитал эту историю много лет назад{5}, и с тех пор она меня не отпускает. Я часто вспоминал ее, когда писал эту книгу. Именно поэтому я посчитал уместным начать с нее.

      Несколько уточнений

      Прежде всего я хотел бы прояснить три момента, которые могут вызвать недопонимание.

      1. Эти размышления, как бы критически они ни звучали, не означают обвинений в адрес деятелей так называемой культуры отмены{6}. Я понимаю их позицию. Но их действия в том виде, какой они имеют сегодня, на мой взгляд, могут только завести в тупик, а в некоторых случаях и привести к катастрофе. Я излагаю свои идеи именно затем, чтобы попытаться это предотвратить.

      2. Я не специалист по культуре отмены. Однако меня с самого начала глубоко волновали вопросы, которые она ставит. На мой взгляд, это одна из важнейших дискуссий нашего времени. Поэтому мне захотелось принять в ней участие, опубликовав эти материалы, – в них изложены идеи, которых я пока нигде не встречал.

      3. Эти идеи – не истина в последней инстанции, а некие тезисы, которые я попытался обосновать с помощью аргументов, показавшихся мне наиболее ясными и убедительными, и теперь выношу на публичное обсуждение. Движение культуры отмены затрагивает столь различные области, опирается на столь обширную историю, при этом возникло столь недавно и столь разнообразно по своей природе и формам, что идти вперед можно только на ощупь.

      Часть первая

      Что делать с прошлым? Европейская культура и культура отмены

      Естественно, настоящее не подчиняется прошлому. Но без него нам не понять реальности[1].

      В жизни народов, как и в жизни людей, порой наступают те страшные времена, когда кажется, что настоящее предъявляет счет прошлому, сыновья призывают к ответу отцов, а мертвые вынуждены покинуть свои могилы, чтобы предстать перед судом Истории.

      Уже несколько лет весь мир видит, как самые выдающиеся личности, дисциплины и произведения западной культуры, от Аристотеля до Черчилля, от пьес Шекспира до «Кармен», не исключая ни классической литературы, СКАЧАТЬ