– Долго еще ждать, пока ты из себя выдавишь еще одну гадость? Или ты язык свой грязный проглотила? Чем ты занималась на улице, спрашиваю? – требовательным голосом, повышая тон и сверля меня синими глазами, повторила вопрос Светлана Евгеньевна.
– Мама, не надо с ней так раз… – начал было Рома, но мать закрыла ему рот одним взмахом руки в его сторону. Затем скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.
– Бражки обпилась и не успела дойти до дома, – тем же тоном и взглядом ответила я ей, повторяя ее жест, – пришлось срать под кустом.
По кухне прокатился громкий, чистый и высокий смех Максима. Он смеялся и не мог остановиться. Больше он не сдерживал себя, как пытался делать во время моего спектакля перед его родными. Вытирая пальцами слёзы, выступившие из глаз, он снова и снова заходился смехом.
– Маша, твою ж мать… Это уже перебор был… – сказал он, и снова согнулся пополам от новой вспышки. Я смотрела на него и улыбалась, как идиотка. У него такой же красивый смех, как и все остальное в нем.
Его мать выпучила на меня синие глазища, а Рома с отцом застыли в немом ужасе от услышанного, и смотрели на меня, как врачи смотрят на пациента психбольницы.
– Что, прости? – голос Светланы Евгеньевны дрожал от отвращения. Она перевела холодный вопросительный взгляд на младшего сына, пытаясь связать воедино наше с ним знакомство в таких условиях.
Максим перестал смеяться и закрыл ладонью свои губы. Он с вызовом и весельем в глазах смотрел на мать, не замечая ее состояния. Прочитав в ее глазах немой вопрос, что он там со мной мог делать, Максим добавил к моей фразе вполне серьезно:
– Я ей помогал. Не лезло.
Теперь сдержаться не смогла и я, и мы вместе с Максимом стали смеяться, как сумасшедшие, хватаясь друг за друга руками и, показывая друг на друга пальцами. Я хохотала в унисон с человеком, который мог сломать мне жизнь. Но в тот момент мне было на это наплевать. Мы действовали заодно. Смеялись с ситуации, которая по своей реальной сути была чудовищной. Но этот искренний и грудной смех смывал все ужасные воспоминания. Не было насилия, не было боли, не было слез.
– Максим! – прогремел громкий голос Светланы Евгеньевны. – Она на тебя плохо влияет. Так приличные люди себя не ведут.
Смех прекратился в тот же миг, и за секунду лицо Максима с веселого и мягкого превратилось в серьезное и хищное. Такого его выражения я боялась, как огня. Моя кожа покрылась мурашками. Он глядел на мать в упор, плотно сжав губы.
– Свадьбы не будет! – твердо сказала ему мать.
"Да! Наконец-то!" – обрадовалась я. Но мне в тот момент только предстояло познакомиться с НАСТОЯЩИМ характером своего будущего СКАЧАТЬ