в кармане моего платья в доме маркиза, взять его было просто. Если всё это так, то что же мне делать? Я жив и, значит, смогу оправдаться, хотя едва ли кто станет меня слушать. Раз маркиз и виконт играют против меня, то спасать не будут, наоборот, утопят. Моё слово против слова дворянина ничего не стоит. Но есть Флоранс! Нет, она женщина, её слово тоже мало значит, хотя.… Вот я болван, да меня зарежут раньше, чем я раскрою рот, разве не родной брат маркиза исполняет «хлопотливую» должность смотрителя тюрьмы? Тут я выкарабкался из своих спутанных мыслей и осознал, что нахожусь в обществе трупа, и возможно, меня ждут на улице давешние бретёры с подкреплением, я ведь изрядно проредил их ряды. Мне нужно бежать! Прочь из города, подальше от убийц и полиции. Но сначала, необходимо переодеться и собраться. Слава Богу, что я любитель приодеться, и в моем шкафу достаточно всякой одежды. Правда, не вся она подходила для бегства. Я поменял рубашку и кюлоты, вместо порванных в схватке, обулся в удобные сапоги из мягкой кожи. Надел поверх своего лучшего жилета замшевый сюртук11 с теплой подкладкой и запасную треуголку, потому что плащ и шляпу пришлось бросить в переулке. Шпагу-трость я решил оставить в номере, без ножен она возбуждала лишние подозрения. Зато взял двуствольный пистолет, надёжный и с хорошим боем, снятый с убитого прусского офицера под Ротенбургом, а также пули и запасные кремни. Теперь мой стилет, наточенный как бритва и воткнутый в ростовщика. Оставлять его в трупе было бы глупо, еще одна улика против меня. Да и сам кинжал мог мне пригодиться. Взявшись за рукоять, я потянул его и вынул из раны. Крови вытекло не много, она осталась внутри. Я тщательно протер стилет тряпкой и засунул в правый сапог. В дорожный мешок сложил пару чистых рубах, чулки и бритвенные принадлежности, с сожалением окинув взглядом милые безделушки, накопившиеся за три года. Настал черёд денег, без которых моё бегство могло завершиться не начавшись. Из ста луидоров пятьдесят лежали в моем кошельке, а те, что я получил как задаток, были спрятаны в тайнике под полом. К вящей моей радости, он сохранился нетронутым. Там же лежали и мои сбережения на черный день – каких-то жалких сорок экю12. Я не любитель копить. Спускаю все, что зарабатываю. Хорошо еще, что свой гонорар не успел потратить. Я пересыпал все золотые и серебряные монеты в кожаный дорожный кошелёк и спрятал его за пазуху. Мелочь из су и денье сунул в карман сюртука. Всё, можно было уходить. Но тут мне пришло в голову, что в карманах еврея могут находиться вещи или бумаги, прямо указывающие на мою заинтересованность в убийстве. Обыскивать мертвеца не особенно приятно, но, когда дело касается собственной шкуры о брезгливости лучше забыть, к тому же, на войне я проделывал и не такое. Однажды мне пришлось делить придорожную канаву с тремя раздувшимися трупами в погожий солнечный денёк, в то время как мимо маршировала пехота пруссаков. Денег у ростовщика не оказалось, зато, как и ожидалось, нашлась моя долговая расписка на сумму пять тысяч ливровСКАЧАТЬ
