Тайный дневник Натальи Гончаровой. Клод Марк Камински

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ грамматики с ее бесчисленными исключениями, а также исключениями из исключений!

      Я открыла для себя лабиринты возвратных глаголов, загадочные и причудливые правила составления сложных существительных, игру в прятки с согласованием причастий прошедшего времени у глаголов, спрягающихся с вспомогательным «avoir»…

      Когда я поделилась с Олимпой своим недоумением по поводу необъяснимых конструкций, которые на русский можно было бы коряво перевести как «ОН ветрит, ОН снежит, ОН дождит…», то спросила:

      – Кто этот загадочный ОН?

      Она со смехом ответила:

      – Наталья Николаевна, знайте, что французский язык – единственный метафизический язык в мире!

      Эти французы удивительны: для смерти у них нашелся только один глагол «Gésir», упокоиться… И прогуливаясь по кладбищу мимо ряда могил, они на все лады повторяют странную анафору: ci-gît, ci-gît, ci-gît.

      Олимпа окончательно меня очаровала, заявив, что во французском языке существует единственное магическое слово, одновременно мужского рода и женского, а еще мужского во множественном числе и женского во множественном числе, и это слово ЛЮБОВЬ!

      В разговоре с Олимпой выяснилось удивительное совпадение: ее отец, Давид де Будри, был преподавателем Александра в Царскосельском лицее, а также… воспитателем моего отца Николая Гончарова!

      Александр обожал рассказывать мне истории из своей юности; он сохранил о ней яркие воспоминания, исполненные мельчайших подробностей. Среди прочего он упомянул, что Давид де Будри – не настоящее имя отца Олимпы, фамилию он изменил, так как на самом деле звался Давид Марат и был младшим сводным братом Жана-Поля Марата, убитого в своей ванне прославившейся этим злодеянием Шарлоттой Корде.

      Быть братом или даже сводным братом одного из самых известных революционеров, которого столь театральная смерть превратила в мученика, – это был не лучший способ раствориться в анонимности санкт-петербургской элиты, даже украсив свое имя аристократической приставкой «де».

      В Царскосельском лицее Давид де Будри был местной достопримечательностью, этаким прогуливающимся по коридорам чудаковатым оригиналом, каким его изобразил на историческом рисунке бывший ученик Алексей Илличевский: растрепанный наполеоновский хохолок, сам маленький, дородный, даже пузатый, образованный грамматист, но совершенно не умеющий пользоваться водой и мылом…

      Он носил отвратительный засаленный и выцветший сюртук, который, как говорили лицейские шутники, «пытался застегнуть с первого января по тридцать первое декабря»…

      Александр часто вспоминал своего любимого учителя, к которому относился с глубоким почтением. Объяснялось это, без сомнения, постоянным фрондерством мсье де Будри, чем он разительно отличался от остальных преподавателей, за исключением другого наставника, некоего господина Куницына, о чем пойдет речь ниже.

      Я СКАЧАТЬ