На берегах Невы. Ирина Одоевцева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ же и сейчас похож… Он сидит чересчур прямо, высоко подняв голову. Узкие руки с длинными ровными пальцами, похожими на бамбуковые палочки, скрещены на столе. Одна нога заброшена на другую. Он сохраняет полную неподвижность. Он, кажется, даже не мигает. Только бледные губы шевелятся на его застывшем лице.

      И вдруг он резко меняет позу. Вытягивает левую ногу вперед. Прямо на слушателей.

      – Что это он свою дырявую подметку нам в нос тычет? Безобразие! – шепчет мой сосед студент.

      Я шикаю на него.

      Но подметка действительно дырявая. Дырка не посередине, а с краю. И полкаблука сбито, как ножом срезано. Значит, у Гумилева неправильная, косолапая походка. И это тоже совсем не идет поэту.

      Он продолжает торжественно и многословно говорить. Я продолжаю, не отрываясь, смотреть на него.

      И мне понемногу начинает казаться, что его косые плоские глаза светятся особенным таинственным светом.

      Я понимаю, что это о нем, конечно, о нем Ахматова писала:

      И загадочных, темных ликов

      На меня поглядели очи…

      Ведь она была его женой. Она была влюблена в него.

      И вот уже я вижу совсем другого Гумилева. Пусть некрасивого, но очаровательного. У него действительно иконописное лицо – плоское, как на старинных иконах, и такой же двоящийся загадочный взгляд. Раз он был мужем Ахматовой, он, может быть, все-таки «похож на поэта»? Только я сразу не умею разглядеть.

      Гумилев кончил. Он, подняв голову, выжидательно оглядывает аудиторию.

      – Ждет, чтоб ему аплодировали, – шепчет мой сосед студент.

      – Может быть, кому-нибудь угодно задать мне вопрос? – снова раздается гулкий, торжественный голос.

      В ответ молчание. Долго длящееся молчание. Ясно – спрашивать не о чем.

      И вдруг из задних рядов звенящий, насмешливо-дерзкий вопрос:

      – А где всю эту премудрость можно прочесть?

      Гумилев опускает тяжелые веки и задумывается, затем, будто всесторонне обдумав ответ, важно произносит:

      – Прочесть этой «премудрости» нигде нельзя. Но чтобы подготовиться к пониманию этой, как вы изволите выражаться, премудрости, советую вам прочесть одиннадцать книг натурфилософии Кара.

      Мой сосед студент возмущенно фыркает:

      – Натурфилософия-то тут при чем?

      Но ответ Гумилева явно произвел желаемое впечатление. Никто больше не осмелился задать вопрос.

      Гумилев, выждав немного, молча встает и, стоя лицом к зрителям, обеими руками возлагает себе на голову, как корону, оленью шапку. Потом поворачивается и медленно берет со стола свой пестрый африканский портфель и медленно шествует к боковой дверце.

      Теперь я вижу, что походка у него действительно косолапая, но это не мешает ее торжественности.

      – Шут гороховый! Фигляр цирковой! – возмущаются за мной. – Самоедом вырядился и ломается!

      – Какая наглость, какое неуважение к слушателям! Ни один профессор СКАЧАТЬ