Порог чувствительности. Ирина Степановская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ говорит, что, когда больному больно или он сильно волнуется, слюна всегда пенится. Потому что выделяется адреналин. И из-за этого приходится расходовать много ватных тампонов и тогда ваты не хватает персоналу для своих секретных нужд.

      Геннадий Тихонович хмыкнул и покачал головой.

      – Всем спасибо и до завтра. Яковлев, неси собаку в виварий! Дежурные – приберите всё тут.

      – У меня тоже все эти два часа адреналин выделялся, – сказала Мила, когда Женька снова завернул Сучонку в простыню и понёс к лестнице. – Только что пенистая слюна не капала.

      Теперь от неё уже пахло не духами, а йодом и эфиром, и почему-то ещё мокрой собачьей шерстью, но Женьке и этот запах всё равно нравился.

      – У меня тоже выделялся, – сказал он, хотя совсем не помнил, дышал ли он всё это время, и билось ли у него сердце. Мила, проводив его до вивария, спросила:

      – Справишься?

      – Угу, – кивнул он. Он прямо в простыне вернул Сучонку в клетку. Вокруг живота и спины у неё теперь белела повязка, и в повязке она выглядела ещё тоньше, меньше и слабее. Жене стало ужасно жалко её.

      «Я вот ушёл, а ведь ей больно», – думал он, пока возвращался по лестнице в аудиторию.

      На лекции Женька не усидел. В перерыв взял свою сумку и бегом побежал в виварий.

      – Чего тебе? – недовольно спросил его всё тот же старик, когда Женька появился на пороге.

      – Как моя собака?

      – Известно как. Рвёт её. Всегда так после операции. Хочешь, иди посмотри.

      Сучонка лежала на животе и судорожно вздрагивала всем телом, изрыгая скудную пенисто-розовую жидкость.

      – Может, ей пить дать? – растерянно спросил Женя.

      – Нельзя. На желудке ведь операцию делали. Пить теперь ей через капельницу пока не заживёт, – старик посмотрел на него сурово. – Разрезали, да и ладно…

      – Нам Геннадий Тихонович сказал, что оценку поставит, только когда рубец заживёт.

      – Да, – сказал старик и отошёл. – Оценку…

      Сучонке было нечем рвать. Она ещё подёргалась какое-то время и затихла, сама повернулась набок. Женька взял табуретку и сел рядом с клеткой. Сам не зная зачем, протянул руку и погладил Сучонку. Она лежала, прикрыв глаза, и вдруг повернула голову к нему и лизнула его руку. Язык у неё был шершавый. Женька посидел возле неё ещё немного, потом встал, вытер руку о штаны, взял сумку и вышел.

* * *

      Перевязки нужно было делать каждый день. Как Женя понял, Гена взял их на понт: никого из студентов больше он в виварии не видел, хотя операции на животных шли и в других группах. Это было ясно и по тому, как заполнялись прооперированными собаками другие клетки в боксе. Но он всё равно приходил к Сучонке. Кроме него перевязки делали старик и чернявая тётка. Когда он попадал в её смену, она даже угощала Женю молоком. Молоко выписывали не только для животных – собак, кошек и даже лабораторных крыс, но и для людей, за вредность. Но Женя не пил, брезговал.

      А Сучонка стала его узнавать. Сначала, когда он подходил, она слабо виляла хвостом, а потом начала СКАЧАТЬ