Монастырь, как и положено всякому уважающему себя монастырю, в столь поздний час был темен и пуст, так что ему не удалось поразить меня ни обилием верующих, ни особыми архитектурными изысками. Домики, деревья, кустики и гулкое эхо от наших шагов по мощенным камнями дорожкам.
Помещения, которыми одарили на эту ночь каждого из нас, нельзя было назвать кельями, но и до апартаментов они явно недотягивали. Большая полутораспальная деревянная кровать, стол и пара стульев, выцветший и полинявший ковер на полу, изображающий какую-то местную разборку гобелен на стене и добрый десяток воткнутых в стену факелов – вот и все убранство. На столе стояли графин с жидкостью и два стакана. Судя по цвету, в графине была не вода, или же местная вода имеет странный красноватый оттенок.
Братаны оказались парнями понятливыми и, несмотря на поздний час, принесли путникам поесть. Горячего, конечно, не было, но деревенский сыр, свежий хлеб и копченое мясо оказались весьма приятными на вкус и быстро наполнили желудок.
После трапезы я закурил сигарету, скинул куртку и прилег на кровать. Толщина матраса при первом же прикосновении к нему моего тела отрицала все потенциально возможные мысли о присущем членам ордена аскетизме.
Я чувствовал, что пришла пора пошевелить извилинами и осмыслить создавшееся положение.
Мне кажется, у Марка Твена в каком-то из рассказов была фраза: «У меня потрясающие запасы ума. Чтобы ими раскинуть, требуется около двух недель». Это про меня. Я не хочу сказать, что я тугодум, однако к процессу размышления подхожу долго и обстоятельно. В моем мире для того, чтобы сделать правильные выводы, нужно перелопатить чертовски здоровые кучи фактов.
И только я достал из загашника свою виртуальную лопату, как в дверь вежливо, но достаточно громко, чтобы разбудить и Спящую красавицу безо всяких поцелуев, постучали.
– Войдите, – сказал я, и на пороге тут же нарисовался сэр Реджи.
Очевидно, с его точки зрения, в монастыре было достаточно безопасно, ибо он распрощался с доброй половиной своих железок. В зубах у него была трубка.
– Я сяду, с твоего позволения, – сказал он и, не дожидаясь испрошенного позволения, опустился на стул.
Но перед этим тщательно запер дверь на оба имевшихся в наличии засова.
– Садись, – сказал я.
– Меня прислал Морган, – сказал он.
Запах его трубки даже с трех метров перебивал аромат моих сигарет, так что я затушил окурок о деревянный пол, да там и оставил. Пепельниц поблизости все равно не наблюдалось.
– Зачем? – спросил я.
– Для инструктажа, – сказал он. – Сам Морган занят беседой с настоятелем монастыря, СКАЧАТЬ