Морока резво выхватила ее из кармана, поднесла к губам, но вырвался только шипение.
– Испортила! Меня погубила!
– Ты на дуде играть вздумала, может, еще в пляс пустишься? – Дубыня отнял дудочку, бросил на пол и раздавил сапогом.
Морока заметила, что гадючья книга, вдруг погасла, скукожилась, стала похожа на лоскут старой потертой кожи, соскользнула со стола на истоптанный пол и слилась с ним цветом. Когда Нежлана выводили из избушки, он наступил на лоскут, и тот словно прилип к подошве. Морока хотела было подивиться, но ее схватили, потащили из избенки, и женщине недосуг было размышлять о книжке, впору беспокоиться о себе.
С казнью не медлили. Возмущение жителей было так велико, что они просили князя отдать злобных колдунов им на растерзание. Нежлана решено было сжечь. Князь велел привести Мороку в свои покои и объявил ей великую милость: изгнать ее из города. Морока не оценила доброту князя, упала перед ним на колени.
– Прости меня, князь! У меня дитя будет. Где я голову преклоню, куда ребенка положу? Разреши остаться в избушке. Меня не жалей, ребенка моего помилуй. Как пес верный у дверей сяду, как кошка ластиться буду, все для тебя, князь, и для сына твоего сделаю, не гони меня. Добрые люди в Дивнограде хлебушка кусочек дадут, а большего Мороке несчастной и не надобно. Доброта сильней мести. Ведь и ты сам по сыночку своему плакал. И мне хочется, чтоб мой ребенок не под кустом на белый свет появился, а в доме своем, не по углам с нищей матерью мыкался, а пусть в бедности, но в своей избенке жил. Прояви милосердие, князь.
Мелкие блеклые глазки молили о пощаде, слезы текли по конопатым щекам, но князь был непреклонен.
– Нет тебе прощения, поди вон.
Двое дюжих дружинников подхватили Мороку под руки и потащили к городской стене, ворота открыли, Мороку вышвырнули. Женщина упала в остатки серого снега. Она кричала, била руками по земле, и каталась по грязи.
– Ой, ой, что мне делать, ой, куда же мне идти. Родители далеко, я их не отыщу. Впереди лес, там звери злые, позади город, там люди жестокие, нигде пристанища нету. А ты, князь, – Морока повернула опухшее от слез лицо к городу, – думаешь, Мороку выгнал – добро поступил, жестокий ты. Ведь я исправиться хотела, по-новому жизнь начать. Но помни, немилосердный, не будет тебе жизни, а жена твоя, красавица княгиня чернобровая, без крова останется, дом ее – в лесу с дикими зверями. Ведь Нежлан сам по себе никто. Книга гадючья – вот что силу имеет. Оставили бы меня в городе, я бы рассказала о ней, а теперь помолчу. Вы от этой книги горя вволю нахлебаетесь. Еще посмотрим, кто кого наказал.
Долго плакала Морока, наконец, с трудом поднялась и побрела по дороге.
Кобыляевка
– Вот круговерть, света белого не видно, снег лицо исколол, а мороз так за нос хватал, так хватал, думал – откусит. Глянь, Худоба, цел нос–то, я его и не чую.
– На месте, отец, только цветистый, маком полыхает.
– Эх, – дед Докука скинул зипун, – СКАЧАТЬ